Когда поют сверчки - [12]

«…Красота есть не только страшная, но и таинственная вещь. Тут дьявол с Богом борется, а поле битвы – сердца людей»[11].

Наконец Синди встала, сказав в заключение:

– Когда будут еще какие-нибудь новости, я повешу объявление в витрине магазина. – Тут она посмотрела на пожилого джентльмена, который, стоя у стены, внимательно прислушивался к происходящему. – Если вы не против, мистер Дилахант… – добавила Синди.

Мистер Дилахант кивнул.

– Ты просто позвони Мейбл, и она сама отпечатает все, что тебе нужно, – сказал он.

Собравшиеся стали потихоньку расходиться, обмениваясь впечатлениями и замечаниями – и было о чем, – а Синди, пробравшись к торговому автомату, стала рыться по карманам в поисках мелочи. Руки у нее дрожали, монеты то и дело падали на пол, она их сосредоточенно подбирала и снова роняла, но никак не могла набрать нужную сумму.

Голоса в моей голове вступили в решительную схватку друг с другом. Пока они боролись между собой, я подошел к Синди сзади и, достав из кармана четыре четвертака, протянул ей на раскрытой ладони.

Обернувшись, Синди увидела меня и, похоже, с трудом подавила напавшую на нее внезапную дрожь. Отбросив с лица прядь волос, которая, впрочем, немедленно вернулась в прежнее положение, она взяла предложенные монеты и, опустив их в щель приемника, нажала кнопку с надписью «Диетическая кола». Темные круги у нее под глазами говорили о глубокой усталости и полном упадке сил, поэтому я сам отвернул пробку на пластиковой бутылке и протянул ей. Синди сделала глоток, посмотрела на меня поверх бутылочного горлышка и кивнула.

– Еще раз спасибо, мистер… – Опустив взгляд, она сосредоточенно потыкала мыском туфли в какое-то пятнышко на бетонном, с добавлением цветной каменной крошки полу, а потом снова взглянула на меня.

– Доктор Коэн сказал, что я должна перед вами извиниться.

Я покачал головой.

– Врачи не всегда бывают правы.

– Сэл обычно не ошибается, – возразила она.

Почти целую минуту мы стояли молча, не зная, что еще сказать. Наконец Синди проговорила:

– Кардиолог из Атланты, который лечит Энни, действительно очень хороший врач. Я только что говорила с ним по телефону, и он сказал, ему не терпится считать информацию с той штуки, которую вы прикрепили Энни на грудь. Он сказал, очень немногие люди расхаживают по улицам с такими приборами в кармане.

– А напрасно. Они могут оказаться очень полезными.

Синди сложила руки, приняв закрытую – защитную – позу, и, слегка вздернув подбородок, отвернулась к окну.

– Сэл сказал, что я могла бы убить Энни…

– Меня зовут Риз, – вместо ответа представился я и протянул руку. – На улице было как-то не до того, знаете ли… И давайте на «ты», если не возражаете…

– Ох, извините!.. – Синди торопливо отерла ладонь о джинсы, и мы обменялись рукопожатием. – Конечно!.. Когда-то я не позволяла себе забывать о хороших манерах, но теперь… Синди Макриди. – Она показала на закрытые двери отделения экстренной помощи. – Энни – дочь моей сестры, стало быть, я ее тетка.

– Да, я более или менее в курсе. Тетя Сисси.

Мы еще немного помолчали, машинально прислушиваясь к перешептыванию тех, кто еще не успел покинуть комнату ожидания. Потом Синди показала на мою одежду.

– За последние несколько лет я повидала немало санитаров и фельдшеров, но вы… но ты… но чтобы человек… в таком виде… оказывал медицинскую помощь… я была к этому не готова. Прости. Откуда ты знал, что нужно делать?

Высокое зеркало рядом с нами – мы продолжали стоять у торгового автомата – отражало меня целиком, и, надо сказать, Синди была права. Я и в самом деле был похож на маляра, штукатура, плотника – кого угодно, но только не на представителя медицины. Помимо всего прочего, уже лет пять, если не больше, как я не брился, поэтому я и сам себя узнавал с трудом. Да, если не считать глаз, я действительно здорово изменился.

– Еще подростком я подрабатывал в одной больнице – в отделении экстренной помощи: убирал, мыл полы и делал другую черную работу. В конце концов мне разрешили ездить на вызовы вместе с пожарными. На место происшествия мы обычно приезжали первыми: сирены воют, мигалки мигают, бензопилы ревут – тогда это казалось мне романтичным…

На лице Синди сквозь усталость проступила улыбка. Кажется, она мне поверила, но, похоже, только потому, что слишком устала и поверить было проще всего.

– …Потом, уже в колледже, я начал работать в больнице в ночную смену, чтобы платить за учебу и учебники. Я часто ездил с бригадой «Скорой» в качестве подай-принеси-подержи, ну и нахватался всего… – Я пожал плечами. – Думаю, это как езда на велосипеде: раз научившись, уже никогда не забудешь. – И это тоже было правдой. До сих пор я не сказал ей ни слова лжи – пока не сказал.

– Кажется, у тебя память получше, чем у меня, – сказала Синди. – Вон сколько ты всего помнишь!

Я понял, что безопаснее будет направить наш разговор в другое русло. Улыбнувшись, я покачал головой:

– Откровенно говоря, мне больше нравилась не сама медицина, а сирены и мигалки. К ним я до сих пор неравнодушен. – И эти два моих заявления вполне соответствовали истине, хотя и относились только к внешней стороне дела.