Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. - [6]

.

По данным П. Т. Петрикова, «Доход от торговли города казна получала в виде пошлин, весовых сборов, составлявших крупные суммы, намного превышавшие такие же сборы с других белорусских городов. Так, в 1506–1507 гг. Новогрудок и Гродно внесли поборы с торговли по 100 коп, Минск — 300, Брест — 400, а Полоцк — 1519 коп. Пошлина торговая, собранная в Гродно, составила 177 коп, в Бресте — 1531 копу, а в Полоцке — 3936 коп, или 20 % пошлинного сбора со всех городов Великого княжества Литовского, в которых шла торговля воском и солью; в их числе были Смоленск, Киев, Ковно, Владимир-на-Волыни и ряд других»[79]. А. Сапунов считает, что к 1553 г. торговля в Полоцке приходит в упадок из-за последствий русско-литовских войн[80]. Видимо, сказалось сокращение восточных территорий ВКЛ и, как следствие, — уменьшение потока товаров.

Основное содержание социально-экономической истории Полоцка в первой половине XVI в. — борьба за свои права и привилегии между феодальными землевладельцами, представленными служилым боярством ВКЛ, и мещанами[81]. Предметом борьбы были земли в городской черте, право держать на них зависимое население[82], вопросы юрисдикции городских органов управления, распределение государственных налогов (прежде всего военных — серебщины) и т. д. Между 1506 и 1544 гг. полоцкие путные слуги получили королевский привилей на право возврата своих земель, отошедших полоцким мещанам. Но к середине столетия чаша весов склонилась в пользу мещан — они подлежали суду городских органов управления, платили налоги городу, а права и полномочия бояр-землевладельцев в городской черте были значительно урезаны.

Конфликты между разными социальными группами в Полоцке приводили к социально-демографическим кризисам. В 1525 г., как зафиксировано в источнике, город покинули много мещанских семей, а им на смену пришли новые мещане, освобожденные на 10 лет от налогов[83]. Сельские районы Полотчины также не были оплотом мира и порядка. Для шляхты ВКЛ в принципе были характерны выяснения отношений друг с другом вооруженным путем — набеги на имения друг друга, своз крестьян, угон скота. В источниках встречаются описания подобных разбоев[84]. Власти пытались с ними бороться, но малоэффективно. Впрочем, эта проблема была типичной не только для Полоцкой земли, но для всего социального строя ВКЛ.

Крупным землевладельцем был Софийский дом[85], подтвердивший архиепископский статус в 1511 г.[86] Правда, к середине столетия он переживал не лучшие времена из-за распрей внутри полоцкой православной церкви и городских властей. Дошло до того, что в 1544 г. прохудилась крыша в Софийском соборе, и ее никто не ремонтировал[87].

Социальные процессы и уровень богатства Полоцка были прямо связаны с его военным потенциалом. В годы русско-литовских «порубежных войн» конца XV — начала XVI вв. Полоцкая земля периодически оказывалась театром боевых действий. Хорошее обеспечение землей служилых людей способствовало росту возможностей обороны, и наоборот. Но полоцких землевладельцев губил их пограничный статус: они маргинализировались, переселялись, меняли владения из-за близости границы, постоянных боевых действий, захватов земель с российской стороны. «Ревизия Полоцкого воеводства» 1552 г. содержит немало записей сходного содержания: «имеют села на рубеже Московском», «имене отышло в сторону непрыятелскую», «мают людей волных… дымов шеснадцать на Московской границы, с тых людей плату и служъбы ниякое нет», «отчызны его отышло в сторону Московскую чоловеков пять», «отчызны его в сторону непрыятелскую отошло сто петдесят шесть чоловеков»[88]. Еще до военной катастрофы 1563 г. полоцкие землевладельцы несли существенный урон, как непосредственный (утрата земель и крестьян), так и косвенный (постоянная опасность затрудняла хозяйствование, сбор налогов и т. д.).

Можно сравнить два документа: описание мобилизационных возможностей Полоцкого воеводства в 1528 г. (когда собиралось «посполитое рушение») и 1552 г. (по «Ревизии Полоцкого воеводства»). В 1528 г. полоцкое дворянство выставляло 560 конных воинов[89], в 1552 г. — 320[90]. При этом уменьшилось число крупных землевладельцев, которые выставляли 10–20 коней. Гораздо больше стало мелких, дробных владений, с которых выставляли по 1–2 коня. Наблюдается значительная миграция землевладельцев: примерно половина фамилий не сохранила к середине столетия преемственности земельных держаний. Часть земель перешла из дворянской собственности к полоцким мещанам, которые продолжали выставлять с нее конных воинов. Но их число также сократилось со 138 конников (1528) до 50 в 1552 г.[91] Cитуацию несколько скрашивало развитие такой категории населения, как полоцкие казаки (по ревизии панцирные слуги полоцких сел и казаки выставляли 45 коней)[92]. Но в целом приведенные цифры свидетельствуют о низком оборонительном потенциале Полоцкого воеводства. С такими силами нельзя было наладить ни надежного патрулирования рубежей, ни выставления заслонов на пути вражеских войск, намеревающихся напасть на Полоцк.

Сокращение числа несущих службу бояр негативно сказывалось на оборонительном потенциале Полоцка. Согласно королевскому и сеймовому уставу от 1 мая 1528 г. с восьми «служб» (20–30 крестьянских дворов) выставлялся конный «пахолок», вооруженный холодным оружием (корд и копье), в доспехе и со щитом