Когда папа варвар - [53]

— О, Размар, ты сведёшь меня с ума, — рыкнул он, обхватил моё лицо ладонями и… поцеловал!

Подействовало. Слёзы перестали катиться, дыханье перехватило, голова и вовсе закружилась. Внутренняя боль, сковывавшая грудь, ушла. Лопнула, как мыльный пузырь, уступив место пожару.

Зигвальд

Меня разрывало от чувств на тысячи кусков. Я понимал, что она попросту поймала мою боль, не могла остановиться, а от влаги её глаза стали такими прекрасными, такими пронзительно голубыми. По щекам катились слёзы, губы она искусала, пытаясь сдержаться, но у неё ничего не получалось. Зато я теперь не мог от неё оторваться, особенно от губ. Они так и манили приласкать их, попробовать на вкус.

Попытка отвлечься не сработала — пить она не захотела, и тогда я сорвался. Не выдержал — притянул к себе, завладел наконец-то этими соблазнительными губками, ощутил нежность её кожи.

Это был подобно взрыву! Казалось, лопнула последняя нить, сдерживавшая меня от инстинктов: забрать, сделать своей, подчинить. И все причины, из-за которых у нас были разногласия, словно растворились.

— О, Зиг, — простонала она мне в рот, ибо я не желал освобождать её губы из плена.

— Алёна, — я хотел прорычать её имя, но там не было нужных букв.

Вышло мягко, словно я — безусый юнец. Впрочем, сейчас действительно всё ощущалось иначе, чем с другими женщинами. То ли дело в том, что Размар нас благословил, и между нами уже возникла связь, то ли из-за сильных эмоций, которые я к ней испытывал с самого начала знакомства, пусть они были далеки от доброжелательности. А может и всё вместе.

Да, и одно вытекает из другого: она действительно очень сильно меня волнует, будоражит кровь, проникает в душу своими порой резкими, не очень приятными, но, скорее всего, верными словами. Своей ужасно странной логикой она докапывается до сути, отчего чувствуешь себя обнажённым, не физически, но душевно. И будь это любая другая женщина, я поспешил бы закрыться, но это — пигалица. Та, которая беззаветно полюбила моего сына, которая готова рисковать своей жизнью ради него. Не боится даже меня — старшего короля Армарии, который способен свернуть её тонкую шейку одним точным движением рук.

Нет, я не буду это делать ни в коем случае, наоборот! Сверну шею любому, кто посмеет к ней притронуться.

— Зиг, ты что творишь? — неожиданно над ухом раздался громкий братский вопль. — Ты понимаешь, что если вы не остановитесь, то она станет твоей женой!

— Что? — Алёна растерянно захлопала глазами.

Своими невероятно красивыми глазами, очарование которых я с диким упрямством отрицал вначале.

— Да, — отмахнулся от него и вновь потянулся к деве.

— Как это да? — проговорила она прямо в губы, мешая себя целовать.

Получилось довольно невнятно, но делать вид, что не понял, я не стал. Отстранился, но совсем недалеко, властно посмотрел в глаза, давая понять, что отступать не собираюсь.

Надоело. Надоело бороться с самим собой, надоело сдерживаться, а ещё я понял, что так оно и должно быть! Время сомнений ушло! Она хочет меня, как бы этого до сегодняшнего дня ни отрицала, пусть и называла неотёсанным варваром, любит моего сына, а ещё понравилась Размару. Удивительно, но он действительно соединил нас, хотя мы просили несколько об ином. Впрочем, насколько я понял из объяснений Крайла, так он увеличил наши шансы на победу, но, зная своего Бога, я понимал, что не подходи мне Алёна как супруга, ничего бы этого и не было.

— А вот так, — я довольно улыбнулся, предвкушая, как она обрадуется такому замечательному исходу. — Я, Зигвальд Свирепый из рода Тривальдов, беру в жёны тебя, Алёну Иномирную! А поскольку Размар нас уже благословил, то даже никакого ритуала в его храме нам не понадобится — достаточно провести брачную ночь.

Она потрясённо смотрела на меня, явно онемев от счастья. Ну а что, в один день мы, вроде как, и общий язык нашли и с будущим определились.

— Ты станешь королевой Армарии, родишь мне прекрасных детей, а Илладару братьев и сестёр. Да, мне нравится, как всё складывается!

И тут в глазах Алёны мелькнул какой-то подозрительный блеск, она упёрлась руками мне в грудь и ядовито произнесла:

— А меня ты спрашивать не собираешься? Может, потом, когда я тебе надоем и совершу какое-нибудь «преступление», — она особенно подчеркнула это слово, — ты меня и вовсе казнишь? Ну а что, сам решил, сам передумал?

Я онемел от удивления. Как, разве не эта самая девушка сейчас целовалась со мной так, словно я — единственный мужчина во всех мирах? Я чувствовал, как ей нравится, как она плавится от желания!

— Не говори глупостей, мы будем жить долго и счастливо! — отрезал я, а потом взвалил эту несносную пигалицу на плечо и направился в каюту.

В конце концов, зачем эти муки с метаниями по всему кораблю, отдельные каюты, когда и так всё понятно, а потом и вовсе начнётся война.

Она верещала, как резаная. Колотила по спине и ниже кулаками, дергала ногами, пытаясь вырваться, но мы оба понимали, что всё это глупости. Разве может сравниться хрупкая девушка, будь она хоть трижды хорошая лучница, с сильным мужчиной?

— Отпусти меня, варвар! Я не согласна! Я собираюсь потом уйти домой! У меня там мама, папа и дед! Отпусти, говорю! Крайлах, скажи ему!