Когда папа варвар - [20]

— Почему ты в полотенце? — был его первый вопрос.

— Мне стало жарко, и я ополоснулась, — не стала тревожить мальчишку. — Сейчас я оденусь, и мы переедем в другую комнату.

— Почему? — удивлённый заспанный взгляд напомнил мне совёнка. — Мне тут нравится.

— Мы будем здесь играть и заниматься, потом, когда ты захочешь, сможешь и спать, но без меня. Мне нельзя ночевать в этой комнате, потому что в ванной есть дверь в спальню твоего отца. То есть он может в любой момент прийти сюда.

— Нет! — он вскочил на ножки, спрыгнул с кровати и подбежал ко мне. — Я не хочу тут даже играть!

— Тогда будете здесь встречаться с отцом, разговаривать.

— Нет, — он замотал головой и никак не желал останавливаться.

Видимо, чтобы мы точно поняли, насколько он против.

— Сегодня точно нет, — поспешила согласиться с ним, пока не начал кричать. — У нас много дел: покушать, разложить вещи в шкафу…

— Познакомиться с братиком, — подхватила Беренгария.

О, это был удар точно в цель — Илладар перестал трясти головой и взглянул своими удивительными глазами на тётю.

— Братик?

— Да, у нас с твоим дядей Крайлахом есть сын. Ему чуть больше года, но он уже ходит и даже немного говорит. Я надеюсь, вы подружитесь и станете вместе играть.

Ох, столько восторга была в глазах Ильи.

— Хочу сейчас! — воскликнул он. — Можно сейчас?

— Сейчас он ещё спит, а вам с Алёной пора поесть, чтобы были силы для игр, — наставительно проговорила королева, а потом протянула ему руку.

Илюша заколебался. Взглянул на меня, увидел, что я ему ободряюще улыбнулась, снова перевёл взгляд и таки протянул свою ручку в ответ. Потрогал пальцем её палец, погладил кисть, задумался.

— Так ты, получается, уже мама? — выдал он через некоторое время.

— Так и есть, — Беренгария тоже погладила его по руке. — Моего сына зовут Рандэл.

— Клёво, а мою маму казнили, — он отдёрну свою руку и куда-то пошагал.

У меня даже сердце упало, насколько сильное впечатление произвели его слова.

— Илюш, ты куда? — кинулась за ним.

— В туалет, девочкам нельзя, — он обернулся, строго, явно копируя Веронику Степановну, погрозил мне пальцем и пошёл дальше. — На дверь ещё посмотрю.

Возразить было нечего, я лишь удивилась его смелости. Вот он только что до ужаса боялся встретиться с Зигвальдом и тут же идёт смотреть дверь в его комнату. Хотя, возможно, он просто не совсем осознаёт вероятности, а может что-то чувствует… Кто их, химер, знает?

Обернулась к Беренгарии, у той в глазах стояли слёзы.

— Гад, — прошептала она почти беззвучно. — Какой же он гад, этот Зигвальд.

— И не говори, — я вздохнула, и тут меня пронзила мысль: можно успеть переодеться, пока Илюши нет в комнате!

Не стала терять время, взялась за платье.

— Сначала нижнюю сорочку, — Беренгария принялась искать её в стопке отложенной одежды, вот только она оказалась мокрой.

Я приняла её за ночнушку.

— Сейчас, — она подошла к корзине и выудила из неё ещё одну, — Хорошо, что положили запасную!

Боже, сколько тряпья! Впрочем, тянуть резину было нельзя, и я быстро натянула сорочку и платье прямо на полотенце, потом вытащила его, тем самым ничего не оголив. Взгрустнула насчёт мокрых трусов и забытого в ворохе снятой одежды бюстгальтера. Да и штаны жаль

— они такие удобные! Но, судя по всему, здесь это верх неприличия.

Ничего, кроссовки мне никто носить не запретит!

— Подъюбник не забудь, — Беренгария дождалась, когда я надену платье и расправлю на теле,

— вон та белая юбка. И панталоны.

Только сейчас до меня дошло, что это за шорты с кружевами. О, Боже, никогда бы не подумала, что придётся носить такое!

— Какая ты красивая! — едва я одёрнула подол после того, как надела полный боекомплект, Илюша вышел из ванной.

— Тебя тоже надо переодеть, — Беренгария взяла в руки его одежду, подошла поближе. — Давай, сынок, я тебе помогу.

Илья замер, а мы затаили дыхание. Она назвала его сынком. Сейчас будет либо принятие, либо взрыв.

— Тётя, — он не стал кричать, но голос был сдавленный. — Ты — моя тётя. Не мама.

Сказал и принялся переодеваться. Молча, насупив свой маленький нос. Мы снова отвернулись, а я только сейчас отметила странность: в туалет он пошёл один, а раздеться перед нами не постеснялся.

Всё-таки в голове у него полная каша, которую разгребать и разгребать.

Одевшись, Илюша так же молча направился к выходу, мы поспешили за ним. Я обняла его за плечи, Беренгария обошла и открыла дверь соседней комнаты — она находилась почти напротив нашей. Окон в ней оказалось меньше, выходили они не в сад, а на какие-то постройки, но лучше так, чем общая ванна с Зигвальдом. Стол оказался уже накрытым — там стояли блюда под металлическими колпаками, чтобы не остыли, несколько кувшинов с напитками и два прибора.

— Виви вам всё приготовила, приятного аппетита, — Беренгария вымученно улыбнулась и поспешила уйти.

Я сглотнула горький ком, но раскисать не стала. Некогда! Тем более так хочется кушать…

— Она хорошая, — выдал мне Илья, едва я его усадила за стол, — но не мама. Вот ты.

От удивления я неловко села на стул, он с противным скрипом сдвинулся, из-за чего я потеряла равновесие и грохнулась прямо на пол.

Илья расхохотался. Весело, заливисто, а я не знала, как реагировать. С одной стороны, хорошо, что не плачет, с другой, так больно задницу, несмотря на кучу юбок. Да и надо его приучать, что такое хорошо, и что такое плохо. Прямо как у Маяковского, да.