Когда оживают Тени - [19]

По преданиям, когда наши предки бежали в океаны и нашли на дне гряду скал в виде кольца, названную позже Барьером, они расселились там, недалеко от поверхности. Технологии тех лет не позволяли нырять глубоко, сильное давление вызывало кессонную болезнь, давило субмарины как жестяные банки. К тому же в то время представлялось, что достаточно отгородиться от зла лишь небольшой толщей соленой воды, и все будет хорошо. Так и жили, рыли пещеры и ходы, обустраивали город, пытались выжить с ограниченными запасами воздуха, ресурсов.

Шли годы, и появился Христос, открыл соларит, с помощью коего гораздо позже научились получать энергию. Технологии развивались, людей становилось больше, и они уходили дальше в толщу Барьера, да и корабли стали прочнее и погружались глубже. А на поверхности тем временем становилось холоднее, льды сковывали океан, подбирались к Таре и другим поселениям Барьера. А вместе со льдами шли Вестники.

Именно тогда произошел один из первых крупных прорывов. Десяток демонов проник в город по тоннелям во льду, и на целых три недели на верхних уровнях установился ад. Одержимые убивали. Заражали живых и мертвых, превращали в монстров. А тьма, которая пришла вместе с ними, плавила плоть, перестраивая в нечто невероятное, непостижимое, ужасающее, чуждое.

Лишь последние из теургов смогли остановить Вестников. Вместе с первыми тамплиерами, обычными гвардами. Одних демонов убили клинками и пулями из селенита, других уничтожили, пустив в часть тоннелей океанские воды, третьи попали в ловушки-печати, таких развеяло в прах.

Победа почти равнялась поражению, так как население города уменьшилось на две трети. Лучший и красивейший район отравило настолько, что его пришлось покинуть. Закрыть, запечатать, отгородить затопленными участками.

Десятью годами позже часть Барьера над Тарой взорвали. И именно тогда достроили первое искусственное светило. Не столько ради фермерства, сколько из соображения безопасности – лед перестал подступать к скалам. Еще через двадцать лет почти у каждого полиса Олдуотера появились подобные устройства. Дорого, долго, но когда два небольших поселения невдалеке от Барьера пали, никто не смотрел на цену.

Да, урок усвоили. Тара существовала до сих пор. Верхние уровни молчали, древние печати и морская вода удерживали тьму. Но те, кто рисковал приближаться к границе, чувствовали холод, боль, черноту и безумие, что клубились за стенами и жаждали пойти дальше, ниже.

Неудивительно, что покинутые уровни назвали Лимбом в честь первого круга ада. Ведь, по сути, они им и являлись.

И тем не менее отдельных смельчаков тянуло туда. Обходили наряды гвардов, ловушки, практически просачивались сквозь глухие стены. А потому, что в том районе остались библиотеки, множество артефактов, созданных величайшими теургами, запасы селенита. О богатствах ходили легенды, они притягивали помыслы авантюристов.

И я знал как минимум одну правдивую историю о тех, кто смог вернуться.

– Попытаюсь попросить ссуду у отца, – произнес Мак-Грат.

– Не торопись, – улыбнулся я, глядя на упрямо сжавшего губы друга.

– Почему? – изумился сын грандлорда. – Ормонд, не говори, что ты собираешься выкинуть ту грандиозную глупость, о которой думаю.

– Я пока ничего не решил. Просто исследую варианты, – поторопился заверить я, перевел взгляд на коротышку: – Коул, послушай, те команды как шли? По старому коллектору вдоль третьей резервной шахты?

– Не берусь утверждать на сто процентов, я не сопровождал, – пожал плечами делец. – Но думаю, да. Там меньше гвардов и тамплиеров, реже снуют священники. Ну и, по слухам, проход есть. Большой отрезок затопленных тоннелей, где не так много ловушек. Если пройти, вынырнешь аккурат на окраине главного грота.

– О чем ты думаешь, Орм? – нахмурившись, спросил Фергюс.

– О том, что падкие на наживу искатели многие годы ходили одной и той же дорогой, – честно признался я. – И кто бы или что бы сейчас ни жило в Лимбе, оно знает, в каком месте появляются свежие тушки.

– Считаешь, что тьма сконцентрировалась в этом месте? – заинтересовался Коул. – Логично, я бы тоже выбирал места поближе к камбузу. Но тогда лезть тем более бессмысленно.

– Если не выбрать окольный путь, – пробормотал я. – Проникнуть там, где никто не ожидает.

– Я допускаю, что у тебя получится, – поморщился Проныра. – Но, Орм, учти, что пробраться в Лимб – лишь полдела. Летопись не валяется на главной площади как приз для героя. Где-то в обители Анклава. И если случится чудо и она цела, не размокла и не сгнила, войти туда и выйти оттуда невредимым почти невозможно. Теурги очень не любили воров.

– Грабителей никто не любит, – иронично ответил я. – И как показывает практика, мертвецы в том числе.

– Узнаю взгляд, – проворчал Фергюс и толкнул локтем Коула. – Видишь? Глаза загорелись. Точно полезет и сломает себе шею. Или сожрут. А нам потом пить, печень гробить. Еще и песню сочинять про дурака, по собственной воле прыгнувшего на сковороду к бесам.

Сын грандлорда преувеличенно мрачно посмотрел в пустую рюмку и плеснул себе из бутыли, подлил дельцу. Со скорбным видом, будто поминал, поднял посудину и сделал большой глоток. Хотел добавить нечто явно едкое и крайне ироничное, но в тот момент в зал ворвалась новая компания. Сплошь портовые рабочие, в плотных комбинезонах, потные, грязные, грубые.