Когда горит снег - [19]

Смотрю Кудашенко встал уже, гриву свою расчесывает перед зеркалом. Рожа злая, небритая.

— Что ты, — говорит, — поймал? Блоху, что ли?

— Нет, брат, не блоху, а твою невесту!

— Это как же так? Любопытно.

— А ты не спрашивай, секрет. Покажи мне только эту старую ключницу твоей Дульцинеи.

Хорошо. Вели седлать и поедем в Гюльпашан. Она там каждое утро на базаре болтается. Только ты напрасно чрез нее думаешь в ханский пансион попасть. Я уже пробовал. Единственно, что она может, — это записочку передать. Да и то неизвестно, передаст или нет.

— Ладно, больше ничего и не надо. Пиши только записочку: «Милая жди, счастье впереди». Или что-нибудь в этом роде. Одним словом, чтобы она была в любую минуту готова.

— Да ты с ума сошел парень, что ли? Что ж я ее буду зря полошить?

— Не зря. Слушай меня, или ищи себе невесту в другом месте. В Тифлисе, например, у князя Туманова дочка есть. Правда, ей уже за тридцать, зато домишко и конский завод.

— Пошел к чорту, мне не до шуток.

— Мне тоже. Я дело говорю. Предупреди ее, чтобы к Новому году собиралась. А мне напиши другую записку, примерно такую «доверьтесь моему другу, он все устроит».

Поворчал Кудашенко немного, однако, записки написал. И поехали мы с ним на базар. На наше счастье попалась нам старуха. Дали мы ей записочку, а для убедительности подкрепили ее крупной ассигнацией. Обещала она передать послание по назначению.

После этого пропал я на два дня. Взял с собой винтовку, наган и д. карман еще браунинг, на всякий случай. И Галданова в компаньоны. Верный был человек и стрелок замечательный. А, главное, спокоен всегда, как изваянье Будды.

Поехали мы в курдское селенье, приятеля моего Ахметку разыскивать.

Оказал я ему в свое время маленькую услугу: спас от пули. Попался он однажды во время обыска в «мирном» селении с оружием в руках. Курды такой народ: когда нас много, — они все мирные. А стоит только им на небольшой разъезд или двух, трех человек напасть — всех перережут. Или еще хуже, — живьем к сакле пригвоздят.

Был этот Ахметка продувная бестия. Мотался и к туркам, и к немцам, и англичанам, — сведения возил. Шпион, одним словом. Видел я его и у майора Хелли. Майор, к слову сказать, был тоже не так себе майор и начальник английской миссии, а покрупнее птица — Интелидженс сервис. Не зря он в этой дыре сидел. Говорят, еще в мирное время курдов против русских вооружал. А теперь, съел сам муху. Как начали курды англичан их же скорострельными винтовками лупить, так мы только посмеивались.

Топали мы с Галдановым по пустыне полутора суток. Наконец, поймали Ахметку. В долине Гердык, у самых гор. Лежит себе у костра и баранину жарит. Подъехали, спешились. Ахметка от костра отодвинулся, дал место, бараниной поделился. Так уж в тех местах водится. Даже врагу не откажут. А как отъехал, — обстреляют.

Мы его коньячком попотчевали. Плохой он был мусульманин, любил к горлышку приложиться. Минут с десять помолчали, покурили. Иначе там нельзя. Потом я говорю:

— Помнишь, Ахметка, как я тебя от пули спас?

— Помню.

Он по-русски хорошо лопотал, служба научила.

— А мой клинок груда помнишь?

— Зачем не помнить. Хорош клинок. Самому Хассуру впору.

— Так вот, этот клинок твой будет.

— Зачем мой, когда твой. Я не заработал.

— А ты заработай. Дам тебе дело. Ты у большого майора давно не был?

— Пачему большой майор. Не знаю большой Майор.

— Все это ты врешь. И у майора ты бываешь и к Хассуру разбойнику в гости ездишь. Кто тебя знает, может и к самому фон дер Гольц Паше наведываешься. Я тебя, шельму, знаю.

— Зачем ругаешь, ты ж кунак.

— Ну, да кунак. Вот и помоги кунаку.

— Помочь можно, почему нет.

Короче говоря, посвятил я его во всю историю. Должен был он поехать частным образом к майору и доложить ему, что у Абдурахмана под Новый год соберутся «важные птицы» из другого лагеря. А я приеду и сообщу, что с нашей стороны тоже есть такие сведения. А посему необходимо к Абдурахману с обыском наведаться. Жил он в той части, где майор был и начальником гарнизона и административной властью. По его приказу можно было всех жителей не только обыскать, но и перестрелять. Но, вот, как уломать майора? Был он человек осторожный и, что касается службы — кремень. Придется Савельича попросить англичанина уломать.

Савельич, как я и думал, отнесся к моей затее сочувственно. Внес некоторые поправки с юридической точки зрения. И даже о последствиях подумал.

С майором справиться было нелегко. Целый час его уламывали. Не знаю, что ему Савельич по-английски плел, только все он башкой отрицательно качает. Тут я не выдержал и говорю:

— Человек вы или зверь, майор? Понимаете, что тут дело о спасении человеческой души идет, а вы все нет, да нет.

Эдакую штуку ляпнул. Хорошо, что он по-русски только два слова понимал: «карашо и випивать».

Наконец, все же уломали. Поставил он нам только следующие условия. Во-первых, в ордере будет указано: по настоянию русской разведки. Это он, бродяга, на всякий случай с себя ответственность спихивал. Во-вторых, не брать Кудашенко. «Храбрейший офицер, достопочтенный и досточтимый, но… сами понимаете!» Мы, конечно, поняли. Чуть что, снесет Серега персу башку и заварится такая каша, что сам генерал Баратов ее не расхлебает. А третье — селямлик (мужскую половину) пусть обыскивают казаки, а в гаремлик (женскую) должна быть допущена только женщина, мусульманка. А казак ее может у дверей караулить. Нельзя, дескать, нарушать священных традиций и семейных устоев и восстанавливать против себя мусульман в военное время.