Когда цветут эдельвейсы - [9]

— На полгода?! — недоверчиво переспрашивает Ольга. — Ты будешь в тайге пол год а?!

— Ну, шесть месяцев — слишком много. Возвращаемся обычно в декабре.

— А как же я? — потухает она. — Что я буду делать без тебя?

— Вот в этом и кроется весь секрет: дождешься — поженимся, а нет... — Он не договаривает и смотрит в глаза, как будто выискивает в них что-то.

О том, что Вася привез себе невесту, знала вся округа и поэтому горела жаждой посмотреть на молодую особу, скрывавшуюся за стеной новеньких тесовых ворот. Даже самая любопытная из всех, жена Егора, общеизвестная болтушка Клава, всегда и везде сующая свой конопатый нос, не могла сказать чего-либо вразумительного. Васька тщательно оберегал свою любовь «от дурного глаза» и всячески уклонялся от пронырливой бабенки, несколько раз прибегавшей то за солью, то за деньгами, то еще невесть за чем, не пуская ее дальше крыльца.

Естественно, что всем было любопытно, когда Ольга появилась на людях и, приветливо улыбаясь и здороваясь со встречными, направилась в сторону сельской лавки. Позади нее слышалось оживленное шушуканье бабушек на скамеечках. Клава, завидев Ольгу из окна своего дома, подхватила под мышку видавшую виды большую хозяйственную сумку, участницу многократных боев с несговорчивыми соседками, и, забыв про закипающую на плите кашу, помчалась вслед за Ольгой.

Продавщицы отпускали товар молча и, заискивающе улыбаясь, завидовали не только привлекательности Ольги, но и неожиданному счастью, привалившему ей: Васька считался одним из самых достойных в поселке холостяков, неизвестно почему отвергавшим многочисленные знаки внимания со стороны женского пола.

Запыхавшаяся Клава, ужасно обрадованная встречей с девушкой, нарушила напряженную тишину магазина и, воспользовавшись моментом для знакомства, обрушила на Ольгу водопад слов.

За весь непродолжительный отрезок пути домой девушка узнала очень многое. Теперь она знала, кто из живущих на этой улице охотников добывает соболей, в каком количестве; что бабка Егориха — колдунья и еженощно заставляет своего деда кататься на козле; а два года назад какой-то Тимоха упер у нее из огорода лейку и сделал из нее самогонный аппарат.

Ольга незаметно косилась на Клавкину сумку, в которую, по ее словам, был вшит обломок кирпича — «для весу сказанных слов» с несоглашавшимися собеседниками.

Но, судя по реакции редких прохожих, попадавшихся на их пути, все были согласны: мужики и женщины «лепили» на свои лица улыбки и почти в поклоне приветствовали:

— Здравствуйте, Клавдия Митрофановна!

Проходя мимо своего дома, Клава повела носом и, прервавшись на полуслове, попыталась изобразить из себя идеальную хозяйку:

— У какой-то вороны каша горит! — И тут же продолжила свой длинный рассказ, подходя вместе с девушкой к ее дому.

Услужливо приоткрыв дверь, пропустила хозяйку и юркнула следом, выпытывая тайную информацию о молодой жизни Васи и Оли.

Она проследовала бы и дальше в дом, но на крыльце внезапно возник хозяин, который неприветливо пошевелил усами.

— Ой, подруженька, извини, у меня же дома дела ждут! Потом встретимся и еще поговорим! — стреляя глазками в сторону Васьки, до недавнего времени бывшего ее любовником, проговорила она и скрылась за воротами.

В свободные минуты Оля подходила к вольере, в которой сидела Волга, возмужавшая за время промысловых сезонов матерая сука. Своим телосложением, мастью и спокойствием характера она сильно походила на волчицу. При первой встрече девушка подумала, что за сеткой и в самом деле сидит зверюга, но звонкий собачий лай развеял сомнения.

Между ними с первых дней завязалась дружба, так как Оля всегда припасала для Волги лакомый кусочек, остававшийся после обеда. Когда Васька отсутствовал, Ольга заходила в вольеру и ласково гладила собаку по шелковой шерсти. Волга клала голову к девушке на колени и, закрыв глаза от удовольствия, слушала приятный голос, как будто понимая человеческую речь:

— Когда будешь с ним в тайге, помогай и оберегай своего хозяина от нападения зверей, не отлучайся надолго, и вообще...

Что такое «вообще», Оля представляла с большим трудом и не знала, от каких зверей надо оберегать, потому что ни разу не была в большой тайге.

Увидевший их вместе Васька удивился:

— Как это она тебя к себе подпустила? Обычно чужих людей она просто не замечает.

Оля пожала плечами:

— Но я же теперь не чужая... Она узнает свою хозяйку.

Волга помахивала хвостом и пыталась выскользнуть на свободу, но тут же, получив резкий окрик Васьки, послушно возвращалась назад.

— Почему ты ее не выпускаешь? — заступилась за собаку Оля.

— В тайге набегается!..

Поводом для запрета послужил случай, поссоривший Ваську с соседями. Это случилось несколько лет назад и давно поросло былью, но табу на свобод}' сохранилось. Причиной ссоры послужил сиамский кот, увалень и любимец Натальи Георгиевны, жившей через два дома от

Васьки. Она была председателем сельского совета и ярой защитницей коммунистической партии, не воспринимала никакой правды, кроме своей, всегда готовая сражаться за нее до пены у рта.

Внешностью и голосом она сильно напоминала тявкающую на ветер собачонку, за что и получила прозвище Болонка. Что же касается Васьки, то, поговорив с ней всего лишь один раз, он всячески избегал встреч с представительницей власти, втайне думая, что настоящее место для нее — Овсянка под Красноярском.