Кофейня в сердце Парижа - [25]

– Что произошло? – встревоженно спросил я.

– Ничего. А разве что-то должно произойти?

Я сделал глоток кофе и подкурил сигарету.

– Мне показалось, что ты меня отвергаешь…

– Разве? – удивилась она.

– Я не хочу с тобой играть, – серьезным тоном сказал я. – Если тебе есть, что мне сказать, то говори прямо!

– Мне нечего тебе сказать, – спокойно ответила она.

– Так, стало быть, нечего?

– Нечего, – повторила она, качая головой.

– Хорошо.

Я потушил сигарету в пепельнице и приблизился к ней, чтобы поцеловать. Она отвернула голову в сторону.

– Черт, – вскочил я. – С тобой можно нормально поговорить?

Я чувствовал, как в жилах закипала кровь. Мне вдруг захотелось выплеснуть всю свою энергию.

– Садись и нормально разговаривай, – произнесла она эти слова так, словно подрабатывала врачом в психиатрической клинике. От такой интонации веяло многолетней практикой.

Я осторожно присел.

– Значит, тебя что-то беспокоит?

«Меня?» Я хотел ее перебить, но она не дала этого сделать, схватив меня за руку.

– Послушай! Расслабь руки и разожми кулаки. Этим ты ничего не добьешься, поверь мне.

Я расслабил.

– Хорошо. Так лучше, – сказала она и принялась массировать мне ладони. Ее глаза смотрели прямо в мои. В них горел такой огонек, будто она что-то задумала.

– Значит, тебя тревожит мое состояние?

Не люблю я, когда со мной разговаривают, как с душевнобольным, но, тем не менее, я согласился.

– Что ты сейчас чувствуешь? – она проникала в меня своими глазами.

– Гнев, ярость, эмоции… – сказал я, что думаю.

Она нежно коснулась моей шеи рукой, а затем поднесла свои губы к моим.

– Направь этот гнев в меня. Нет, не бей! Ощути сейчас всю энергию, которая в тебе накопилась. Сожми мою руку. Можешь сильнее! Повали меня на простыню и сражайся со мной…

Это был вызов. Такой страстный и необыкновенный вызов. Я сжал ее руку, а затем наклонился к шее. Вдохнул ее волосы. Опьянел. Онемел. Ожил… Я провел пальцами по груди. Я почувствовал импульс. Толчок. Напряжение. Я ударил ее своим током, я опьянил ее бесконечным желанием, ее губы – вино. Ее глаза – это дно, это еще глубже. Темнее. Губительнее. Чем сильнее я в ней был, тем сильнее мне хотелось еще. Чувственнее. Я слышал удары в груди. У нее. У меня. Я чувствовал ее сжатые ноги. Я слушал язык ее тела. И он привел меня к ней. Удар… Ток по спине. Горло в огне. Слабость. Я, побежденный, упал рядом с ней. Задыхался.

Мы лежали минуты три молча, пока не восстановилось мое дыхание. Мне показалось, что она только этого и ждала.

– Почему ты не чувствуешь моей грусти? – произнесла она как-то отстраненно, словно ничего и не было мгновением ранее.

– А как мне почувствовать твою грусть?

Она смотрела в потолок, а я на ее профиль.

– Ты же как-то смог ощутить мою тревогу…

– Здесь не было ничего сложного. Ты всем своим телом говорила: «Не прикасайся ко мне, оставь меня в покое».

– Так почему не оставил?

– Мне показалось, что так будет неправильно.

Минуту мы молчали. Она дважды пыталась что-то сказать, но каждый раз проглатывала слово. Спустя минуты две она все-таки решилась.

– Понимаешь, иногда, когда ты меня касаешься пальцами, у меня такое ощущение, что твои руки обладают какой-то божественной силой. Не могу объяснить свои ощущения, но такое чувство, словно твои ладони – целебные. Исцеляющие. Мне нравится твоя энергетика, твой голос, твои слова, твои глаза, твой запах, руки… Это все мое. Все нужное! Но мне постоянно кажется, что ты можешь больше. Можешь сильнее.

– Я тебя не совсем понимаю… – честно признался я.

– А меня и не нужно понимать, меня нужно любить. Ты трахаешь меня, но не любишь.

Это были самые отвратительные слова, произнесенные ею. Мне стало неловко и не по себе.

– Что тебя так смутило? – словно прочитала мои мысли, ведь она в тот момент не смотрела на меня, только в белый потолок над головой. – Сами слова или то, что они имеют к тебе отношение?

– И первое, и второе, – в своем голосе я заметил нотку грубости.

– Я повторю их еще раз…

Но я ее перебил:

– Нет, не надо. Ты пачкаешь нашу простыню. От этого слова исходит вонь!

– Вонь обычно исходит от поступков, а не от слов. Слова не пахнут.

– Еще как пахнут, – категорично сказал я.

– И чем же они могут пахнуть: правдой или ложью?

Я ничего не ответил. Мне было непонятно, почему она так сказала. Чего она хотела добиться своими словами.

– Знаешь, чем отличается секс от любви?

– Знаю, – она испытала мимолетное удивление, я заметил это.

– Так скажи мне.

– Секс – это жажда удовлетворить свое тело. Любовь – это жажда удовлетворить душу.

Она повернулась ко мне и сказала:

– Так почему же ты в последнее время удовлетворяешь мной свое тело?

Я решил пойти в наступление, озвучив ее собственные слова.

– Ты ведь любовница… – сказал шепотом я.

Ее ответ заставил меня вздрогнуть.

– А ты ведь пьяница, если пьешь.

Мы молчали несколько секунд, смотря друг другу в глаза. Я не в силах был отвести свой взгляд, будто находился под каким-то гипнозом. Как и она.

– Хочешь быть моей женой? – эти слова пришли ко мне неожиданно, я и сам удивился от того, что их произнес. Они были явной ошибкой, но навеяны каким-то странным чувством к ней.

– Нет, – ответила мягко она. – Я не хочу потерять половину себя. Половину того слова, в котором моё предназначение, – она внезапно перевела свой взгляд на стену, что была позади меня, а затем добавила: – Не хочу потерять и половину тебя или всего. И половину того слова, которым тебя окрестила природа.