Кофейня - любовь, с привкусом кофе - [18]

Взяла полотенце, вытирая с зеленой поверхности кухонного стола капли воды. Аккуратно разложила его на батарее, чтобы было сухим.

Достала из холодильника стаканчик йогурта и поставила в центре столешницы, положив рядом маленькую ложку с забавной мордочкой зайчонка. На случай, если Лешка проснется первым. Чтобы спокойно поел и не будил ее, позволив поспать еще, хоть лишних пять минут.

И все это время старалась не думать. Отвлекалась механичными, привычными действиями. Так старалась, что аж до боли прикусила губу.

Сделав все на кухне, она щелкнула выключателем и пошла в ванную.

Из зеркала на нее посмотрела уставшая молодая женщина двадцати семи лет, одетая в старую синюю футболку, сползающую с плеч. Под карими глазами залегли тени, а темно-русые волосы, хоть и модно подстриженные, доставали до самых плеч. Пора было идти в салон, она уже почти полтора месяца не попадала к своему мастеру, мимоходом отметила Лена и, не зная зачем, протянула руку, обводя пальцами свои черты в зеркале.

Ему нравилось гладить ее щеки, обводить их пальцами, разглаживать ее изогнутые брови, и щекотать веки, с улыбкой утверждая, что он пытался считать ресницы.

Лена сжала пальцы и всхлипнула, призывая себя собраться.

Сколько можно?!

Три года - достаточный срок, чтобы пойти дальше. А она все никак не могла закончить тот этап. Старалась, старалась, а все без толку.

Ну и что, что они встретились? Что это может поменять? Ничего.

Да и не было похоже, чтобы эта встреча произвела на него такое же впечатление, как и на нее. Лена включила воду, вспоминая, как он нахмурился, когда удерживал ее, не давая упасть.

Зачем Леша, вообще, вернулся? Она была уверена, что он никогда не вернется домой. Останется в Чехии, или уедет еще дальше. Смирилась со всем. А теперь…

С силой плеснув себе в лицо холодной воды, Лена умылась. Она не использовала косметику, только блеск для губ. Глаза слишком уставали от монитора и вождения, а она, забываясь, все время их терла, потому давно поставила крест на тенях и туши. И порою, ее клиенты были уверены, что она гораздо моложе своих лет. Однако у ее компании была уже достаточно крепкая репутация, чтобы сомнения в возрасте директора могли пошатнуть уверенность заказчика.

Глаза нещадно щипало. Только не мыло было в этом виновато.

И как бы Лена не уговаривала себя вдохнуть поглубже, как крепко не прижимала бы полотенце к закрытым векам - ничего не помогало.

Черт!

Она резко задвинула защелку на двери и открыла кран с водой на полную мощность. Ей не хотелось, чтобы сын услышал звук ее рыданий. Пусть лучше думает, что мама купается, если проснется вдруг.

Слишком часто она так поступала. Слишком. Три года, а Лена продолжала рыдать по ночам в ванной над тем, чего уже давно нет.

Только сегодня было гораздо тяжелее.

Потому что Лена увидела его, посмотрела в синие глаза и поняла, что так и не смогла отпустить. Осознала, что все еще любит Алексея.

Холодные брызги отскакивали от керамической раковины, летели на голубой кафель возле умывальника, медленно стекали по стене.

Но Лене было все равно.

Она почти упала на пушистый коврик, упираясь спиной в стиральную машинку, и спрятала лицо в коленях, закусывая полотенце, чтобы не зарыдать в полный голос.

Кто-то мог сказать, что ей плакать не о чем. И правда, чего Лена не имела?

У нее была квартира, работа, приносящая хорошие деньги. У нее был сын, в конце концов.

Да и не это главное. Она выжила.

Казалось бы, живи, да радуйся. Люби сына, да найди кого-то, с кем будет легко и необременительно. Того же Влада, к примеру. У них были бы простые отношения. Ни к чему не обязывающие.

Только не надо было Лене такое.

И как бы она ни любила сына, как бы ни убеждали ее, что ребенок - это счастье, которое все покроет, Лена знала - врут все, кто такое говорит.

Врут.

И она - врала.

Улыбалась и говорила, что ничего больше в жизни и не надо.

Но неправдой это было.

Ни один, даже самый любимый и желанный ребенок не мог, и не сможет заменить или компенсировать отсутствие любимого мужчины рядом. Ничто на свете не могло утешить, унять боли от понимания, что не обнимут тебя больше родные ладони, что любимый, нежный голос, не будет говорить всякую чепуху, лишь бы рассмешить тебя, когда на глаза наворачиваются слезы от непонятной грусти. Ничто не могло заполнить пустоту в душе ночами, когда одиноко лежишь в своей постели. И никакие успехи не согреют, растапливая лед в сердце, ни свои, ни детские.

О, нет. Она не жаловалась и была безумно благодарна Богу за то, что у нее есть Лешенька, за то, что она смогла выходить ту беременность, за то, что ее выходили, вытащили с того света после родов.

Только знала, что никто и ничто не сможет заменить, заполнить место Алексея в ее сердце. Но признавалась Лена себе в этом только ночью, закрываясь в ванной и включая воду на полную мощность.

Но и слезы не уменьшали боль.

Лена не знала, было ли с ней что-то не то, или же и те, кто говорил, что время лечит - нагло врали. Ей время не помогало.

До спальни Лена добралась только в три ночи.

Так и заснула на полу в ванной, упираясь спиной в стиральную машинку, уткнувшись в полотенце. Видно снотворное подействовало. И проснулась оттого, что шея затекла и мышцы свело спазмом.