Кофемолка - [47]

нести… las tazas.[53]

— Нед, нед. Прямо здезь.

— Ну хорошо, давай только быстро. — Я взял три чашки, прижав двумя к груди третью; он взял оставшиеся три, построив их в своеобразную пагоду. Я неохотно последовал за ним на выход.

— Жо, — сказал рабочий, распахнув дверь обильно оштукатуренным ботинком и указывая правым локтем на первый этаж здания прямо напротив нас.

Если бы это был фильм, увиденное заставило бы меня выронить все три кофе. В рапиде. Но это был не фильм, и я их не уронил. Я просто грязно выругался несколько раз подряд.

В широкой витрине шла суета, свойственная ремонту на завершающей стадии. Визг дрели сверху смешивался с лязгом молотка по водопроводной трубе. Я насчитал не менее пяти человек, мечущихся с ведрами краски, пассатижами и кухонным оборудованием. Двоих из них я даже узнал — Диего и Пеле, соратников Орена. Все двигались настолько быстро, что внести в это уравнение кофеин грозило серьезными heridas. [54] И в центре всего этого маячила огромная, явно дорогая вывеска, напечатанная на глянцевом холсте и растянутая на всю витрину:

ДЖЕЗВА ДЕРГАНОГО ДЖО

МЫ ОТКРОЕМСЯ БЫСТРЕЕ,

ЧЕМ ВЫ ПРОИЗНЕСЕТЕ «ЭСПРЕССО»

Эти устрашающие слова завивались вокруг аббревиатуры-логотипа «Дерганого Джо», состоявшей из трех латинских «J». Первое представляло собой правую сторону чашки, меньшее по размеру второе вписалось в ее ручку, а сплющенное третье служило блюдцем. Затраты на один этот дизайн, скорее всего, заткнули за пояс весь бюджет «Кольшицкого».

— Gracias, — поблагодарил доминиканец, который за это время раздал свои три кофе, и жестом предложил освободить меня от моих.

— De nada,[55] — мрачно ответил я. — Как скоро это место откроется? Donde… нет, cuanto… да черт. Que dia este cafeteria… abierto?[56]

— Dos semanas.

У нас на все про все было две недели. И какие недели! Вторая половина августа, самое скучное, душное, дохлое время года, когда останавливается вся коммерческая деятельность, кроме продаж кондиционеров, журналы выпускают двойные номера, полностью написанные стажерами, пока редколлегия загорает в Хэмптонах, [57] а сам факт нахождения на Манхэттене равносилен признанию, что жизнь не удалась.

Я поплелся обратно в «Кольшицкий». Я ударил кулаком в стену, слегка. Я сделал себе двойной эспрессо и заглотнул его залпом, как рюмку виски. Я позвонил в «Самоцвет» и попросил Берту.

Она была «на встрече». Я закрыл лавку — какая, на фиг, разница? — сам дошел до «Самоцвета», отмел возражения секретарши и промаршировал прямо в офис Берты. Встреча была между ней и бутербродом с ростбифом и продвигалась живо.

— Приятного аппетита, — сказал я. — Когда «Припадочный Джош» подписал свой договор аренды?

Берта подняла голову и втянула висевший в углу рта кусок латука.

— Прошу прощения?

— «Падучий Джек». Когда?

— «Джезва Дерганого Джо?»

— Да хоть «Джемы Джима Джармуша». Факт в том, что они въезжают в дом напротив, они будут продавать кофе, и вы об этом знали, когда сдали помещение нам.

— Ах, да все у вас будет нормально. «Джо» — это обычная лавочка с кофе на вынос. Вы гораздо изысканнее. Люди любят поизысканнее.

— Я помню, как Нина прямым текстом вас спросила, кто въедет в здание напротив. Нам было сказано, что это не кафе.

— Я сказала, что это не «Старбакс».

— Неправда. Вы сказали, что там будет розничная торговля.

— Кофе тоже розничная торговля.

Я очень глубоко вздохнул.

— Хорошо. Возможно ли, что господин Сосна с пониманием отнесется к нашим… изменившимся обстоятельствам… особенно в свете того, что он, кхм, получает прибыль от наших конкурентов?

— Извини, дорогой, — сказала Берта. — Че-то я тебя не понимаю.

— Да черт возьми, ты сможешь попросить Ави скостить пару сотен с нашей аренды?

— А-а, — Берта вдруг стала официозно-торжественна. — Я непременно доложу ему о вашей просьбе.

— Доложи ему вот что, — рявкнул я, но постеснялся послать вдогонку требуемый жест и ретировался обратно в кафе.

Известие о появлении «Дерганого Джо», повергшее меня в параноидальную панику, неожиданно приободрило Нину. Как я с молотильной перекладиной, она нашла конкретного, осязаемого, внешнего врага, на котором можно было сфокусироваться. Нина стала оживленнее, бойче и, посмею сказать, дерганее. Неизбежная схватка придала ее шагу военную четкость. В тот вечер во время нашего обычного ужина в витрине она малевала что-то на листке бумаги и насвистывала — два занятия, за которыми я ее еще ни разу не заставал, тем более одновременно.

— По-моему, ты что-то затеваешь, — сказал я наконец. — Какие-то козни.

— Всем козням козни, — ответила Нина, запуская свое творение через стол. Это было подобие листовки. Она изображала гигантский бумажный стакан кофе, перечеркнутый и заключенный внутри знака «Стоп» в стиле логотипа «Охотников за привидениями». На стаканчике виднелся знак доллара, и множество долларов поменьше сливались в пар, исходящий из-под крышки.

Стакан давил своим дном человеческую фигурку, причем давил довольно реалистично. Бедняга, почти раскромсанный надвое, все еще пытался удержать на весу другую, маленькую чашку кофе. Лозунг на поперечной перекладине знака гласил аккуратно выписанными трехмерными буквами: «НЕТ КОРПОРАТИВНОМУ КОФЕ». Внизу шел текст.