Кофе с сюрпризом - [40]

Впрочем, Мэтью такая причёска шла необыкновенно.

Мне очень хотелось присутствовать при разговоре с самого начала, но не получилось – слишком много накопилось за выходные дел. Пока я ответила на все письма, прошло около полутора часов. К счастью, Мэтью Рэндалл ещё продолжал беседовать с мистером Бьянки в библиотеке, со слов умницы Юджинии. До завтрака оставалось немного времени, и я решила присоединиться к беседе – в конце концов, это дело касалось и меня.

Для разговора джентльмены выбрали самый уединённый уголок в библиотеке – в восточной стороне, за длинным высоким стеллажом, уставленным сочинениями по философии. Он располагался в отдалении от входа, но я знала короткий путь. Пол устилали толстые ковры – дед любил тишину, и шаги мои были абсолютно бесшумными… Так получилось, что совершенно случайно я подобралась к беседующим незаметно.

И услышала то, что для моих ушей явно не предназначалось.

– …Итак, шестнадцать лет назад он покинул родную деревню Санта-Мария-дель-Боске и уехал на заработки в Аксонию, рассчитывая получить место гувернёра, потому что в то время царила мода на учителей-романцев. Однако вскоре, через четыре года, он понял, что большого успеха не добьётся, так как склонности к педагогике не имеет, и нашёл более прибыльное занятие, которое и кормило его следующие… давайте-ка посчитаем… двенадцать лет. Он устраивался на работу в какое-нибудь состоятельное семейство, но никогда не крал ничего у своих хозяев – только у гостей и только в чужом доме. Рекомендации и репутация не позволяли ему проникнуть в высший свет, но среди успешных дельцов он пользовался определённой популярностью, не в последнюю очередь из-за дьявольского своего обаяния. Так продолжалось до тех пор, пока он не попытался обчистить того, к кому даже приближаться не следовало, и не получил в награду удар ножом… Много ударов, точнее. Итак, вам по-прежнему не кажется знакомым ни имя, ни история мистера Джорджио Бьянки?

– Ни в коей мере, – ровно ответил гувернёр. – Однако я нахожу её весьма поучительной.

Мэтью Рэндалл усмехнулся – и было в этой усмешке что-то лисье.

– Тогда спрошу прямо. Кем вам приходится Джорджио Бьянки?

– Тёзкой? – с улыбкой предположил мистер Бьянки.

– Вы когда-нибудь бываете серьёзны? – риторически поинтересовался Рэндалл и с усилием потёр бровь, точно инстинктивно пытался выдавить головную боль. – Поверьте, я не враг вам. Если вы что-то знаете о Джорджио Бьянки, то сообщите мне сейчас. Закон Аксонии охраняет свидетелей.

– А деловую репутацию он охраняет? – парировал гувернёр, уже не так спокойно, как прежде. – Никто не захочет нанимать учителя, который имел дело с Управлением спокойствия. Неважно, справедливо или несправедливо обвинённого, свидетеля или даже случайного прохожего. У нас, в Романии, есть пословица – сколько белое платье ни стирай, а пятна до конца не смыть.

Мэтью слегка изменил позу, непринуждённо откидываясь на высокую спинку кресла и скрещивая лодыжки. Глаза он полуприкрыл, и я не могла бы сказать с уверенностью, было это всё сделано для того, чтобы надавить на мистера Бьянки, или от крайней, предельной усталости.

– Вы очень умелый лжец, Паоло Бьянки. Это комплимент, поверьте – сочетание почти абсолютного самоконтроля и хорошо подвешенного языка встречается редко. Но проходят такие фокусы только с честными людьми. Тот же, кто сам всю сознательную жизнь носит маски, почувствует фальшь без труда. Можете назвать это родственным чутьём, если вам будет угодно, или интуицией. Я чувствую, что вы что-то недоговариваете. И это «что-то» вы сами считаете очень серьёзным. И ещё я чувствую, что вы боитесь, причём не только и не столько меня… Я прав?

Бьянки промолчал. Он медленно провёл мизинцем по золочёному краешку кофейной чашки, словно пытаясь отыскать изъян в идеально ровной окружности,

Я медлила, не решаясь ни уйти, ни выступить вперёд и показаться.

– Кем вам приходится Джорджио Бьянки? – приглушённым голосом повторил вопрос Мэтью. От ровно-терпеливых интонаций меня накрыло ознобом; так мог бы говорить призрак, у которого бесконечно много времени, что бы добиться ответа от живого человека, или плющ, который уже обвил дерево до самой вершины и медленно его душит, или железный капкан, сомкнувшийся на лапе у неосторожного зверя.

– Однофамильцем.

Паоло Бьянки было не так легко сломить, но даже я уже ощущала в его репликах внутреннее напряжение, надрыв, словно он выталкивал слова из себя через силу.

– Так или иначе, мы узнаем правду. Это лишь вопрос времени. Но я даю вам слово, что если вы согласитесь помочь нам сейчас, то не пострадает ни ваша репутация, ни образ жизни.

– Вы уже разговариваете со мной, как с преступником, – горько ответил Бьянки. Голос у него от волнения стал выше и звонче, словно моложе.

Мэтью улыбнулся.

– Не как с преступником, а как с испуганным человеком, который не может решиться на правильный шаг. Я прекрасно осознаю, мистер Бьянки, что безупречных людей не бывает. И так же знаю, что жертва шантажа молчит упорнее шантажиста и беспокоится гораздо сильнее, а обесчещенная женщина чувствует себя преступницей в большей степени, чем насильник, который всегда находит тысячу оправданий.