Кодекс имиджмейкера - [50]
Перевозбудившийся избирательной гонкой Явлунько скрипел зубами на победу Кутового и, похоже, находился в состоянии легкого помешательства. И какой нормальный человек будет нести такую околесицу: выборы незаконны?
Григорий Михайлович гавкал, что всё фальсифицировано. Кругом подтасовки. Всюду вбросы, а кое-где и наоборот, выбросы! Что с бюллетенями прокрутили карусель, а в списках избирателей сплошные «мертвые души».
С итогами выборов он категорически не согласен. Будет судиться. Дойдет до Верховного суда, но, если и там правды не найдёт, доберётся до Страсбурга!Инаугурацию, как звучно обозвал вступление в свою вновь обретённую должность мэра Кутовой, назначили на ближайший понедельник. Казалось бы, чего проще: провести общегородское собрание и там, в присутствии депутатов Городской думы, руководителей предприятий, почетных и не очень граждан города принять торжественную присягу – поклясться верой и правдой служить землякам. Однако выяснилось, что прежде подобных мероприятий никогда в городе не проводили, с чего начинать и чем заканчивать, никто не знает. Профатилов с изумлением выяснил, что Иван Иванович два прежних срока провёл в мэрском кресле незаконно, потому что не вступил, формально, в должность, как того требует Устав города. Новость эта повергла Кутового в шок, стремительно перетёкший в бешенство.
– Какой такой лжемэр? Это у меня лжезамы и лжепредседатель избирательной комиссии в газете на первой полосе опубликовали результаты голосования, сунули в руки краснокожее удостоверение мэра, шампанского брюта накатили по случаю и всё – рули Иван Иванович! И ведь никакая сука не удосужилась в устав города заглянуть, кроме тебя.
– За суку спасибо.
– Иосифович, не обижайся. Я ж любя… Но о своём открытии помалкивай. А то, мало ли что. Ведь, если я столько лет правил городом незаконно, то уверен, обязательно найдутся умники, черви бумажные, листогрызы, буквоеды, плесень картонная, а не люди, которые начнут опротестовывать мои прежние решения да постановления. А это уже катастрофа. Они меня по судам затаскают. Ославят на всю страну! А мне, Миша, такая слава ни к чему.И, хотя подготовка церемонии вступления в должность мэра шла в авральном порядке, успели всё и к сроку. Михаил Иосифович с Маней, под каберне, за ночь написали сценарий, в котором прописали всё – от первого шага Кутового в зал городского Дома культуры, до заключительного звука литавр, возвещающего окончание торжества. Там были: и ликующий гром оркестровой меди; и проход мэра по красной дорожке; и внесение знамён под бой барабанов суровыми воинами, чеканящими шаг; и торжественная клятва Кутового на Уставе города; и наказы ветеранов; и розовые лепестки с небес, оброненные ангелами на голову вновь избранного. И много чего ещё, что могло бы так и остаться сценарием, если бы не неистовая Ковальчук. Получив карт-бланш от любимого, она принялась за реализацию задуманного Профатиловым с немецкой скрупулёзностью да русским размахом и успокоёно вздохнула только тогда, когда со сцены Дома культуры Ванечка произнёс звенящим от волнения голосом: – Я, Иван Иванович Кутовой, клянусь при осуществлении полномочий мэра Свободно уважать и охранять права и свободы человека и гражданина, соблюдать Конституцию, Федеральные законы, Устав города, защищать интересы населения Свободно…
«Пожалуй, на этом всё! Договорённости я выполнил, больше меня здесь ничего не держит», – подвёл наконец итог своей работе в Свободно Профатилов. Он наклонился к Мане и шепнул ей на ухо:
– Пора.
– Куда?
– Домой, дорогая.
Они выбрались из зала. Несмолкающие аплодисменты колыхались за спиной в гулком и холодном с зимы фойе. С улицы в дековский склеп робко заглядывала весна: в отрытые настежь стеклянные двери просились голубое небо и зеленый смолистый дух проклюнувшейся из почек первой листвы, в белых столбах света плясали пылинки, не решаясь перепрыгнуть через порог мавзолея городской культуры.
– Миша, мы уходим тайком? – в глазах жены блеснули слёзы.
– Нет. Мы уходим, не простившись. А это – две большие разницы. Ты же знаешь – им сейчас не до нас.
– После выборов им всегда не до нас, – хлюпнула носом Маня.
– Эй, ты чего раскисла?
– Миша, ну почему ты не остался в замах?
– Но я же остался в советниках. Как знать, может быть мы ещё вернёмся в Свободно.
Поздравления мэру Профатиловы слушали уже в автомобиле. Городские радиостанции вели прямую трансляцию из ДК:
– Уважаемый Иван Иванович! Поздравляю Вас с официальным вступлением в должность мэра города, – радостный голос лился из приёмника. – Уверен, что профессионализм, жизненный опыт, знания помогут решению задач социально-экономического развития Свободно…
Маня переключила каналы.
– …Вы оправдаете оказанное Вам доверие, сделаете всё необходимое для дальнейшего подъёма города, повышения качества жизни горожан.
Жена пощелкала кнопками ещё.
– …Принимая во внимание Ваш большой опыт, который убедительно проявился в предыдущие годы Вашей работы…
Маня клацнула каналом в очередной раз.
– Оставь, пусть говорят.
– Я не хочу больше этого слышать! Я не могу больше слышать ничего о выборах! – потекли слёзы. Теперь, когда всё закончилось, она могла себе это позволить. Жена зарыдала взахлёб. Сквозь всхлипы, давясь слезами выла:
Олег Кашин (1980) российский журналист и политический активист. Автор книг «Всюду жизнь», «Развал», «Власть: монополия на насилие» и «Реакция Путина», а также фантастической повести «Роисся вперде». В книге «Горби-дрим» пытается реконструировать логику действий Михаила Горбачева с самого начала политической карьеры до передачи власти Борису Ельцину.Конечно, я совершенно не настаиваю на том, что именно моя версия, которую я рассказываю в книге, правдива и достоверна. Но на чем я настаиваю всерьез: то, что мы сейчас знаем о Горбачеве – вот это в любом случае неправда.
Загадочный рассказчик, чья судьба неразрывно связана с жизнью главных героев, начинает свою страшную и одновременно трогательную историю. Историю, начало которой было положено в 1939 году. Зиглинда живет в Берлине в обычной семье. Мама — домохозяйка, а папа работает цензором: вымарывает из книг запрещенные слова. Его любимое занятие — вырезать фигурки из черной бумаги и ждать конца войны. Но война продолжается, и семья девочки гибнет, а она оказывается в опустевшем здании театра — единственном месте, где можно чувствовать себя в безопасности.
Случайная встреча семилетнего Адама и Барона – пожилого одинокого физика с оригинальными взглядами на бытие – круто меняет судьбу мальчика, до того обещавшую быть непримечательной. Впрочем, меняет она и жизнь мужчины, который относится к своему подопечному словно к родному сыну. Исповедуя гедонизм, Барон игнорирует течение времени и избегает привязанностей. Этому он учит и Адама. Однако теория пребывания в золотом коконе начинает трещать по швам, когда Адам познает любовь и связывает себя узами с девушкой, обреченной на скорую смерть…
Пять месяцев назад Ник, бойфренд Валери Лефтман, открыл стрельбу в школьной столовой, убив многих учеников и учителей и застрелив себя. Пытаясь его остановить, Валери получила ранение в ногу и случайно спасла жизнь своей одноклассницы. Однако ее обвинили в случившемся из-за списка, который она помогла составить, – Списка ненависти, включающего более сотни людей и явлений, которые ненавидели Валери и Ник. Все лето девушка провела в больнице, где с ней обращались как с возможной подозреваемой. Оказавшись наконец дома, Вал готовится вернуться в школу и продолжить обучение в выпускном классе.
Семья Липы — семья предпринимателей. Она, ее родители и младший брат Берти зарабатывают себе на жизнь сбором металлолома. Их бизнес труден, непостоянен, а порой и просто опасен, хотя семья живет в мире возвышенных метафор, созданных главой семьи. Их труд — благороден, платят за него — «звонкой монетой», а найденные предметы свозятся прямиком в… «Рай».В романе одного из самых ярких голосов немецкоязычной литературы соединились фантазия и суровая семейная история, гротеск и трагедия целого поколения, оторванного от корней.
Родители маленького Димы интересуются политикой и ведут интенсивную общественную жизнь. У каждого из них активная гражданская позиция. Но вот беда: мама и папа принадлежат к прямо противоположным лагерям на политическом поле. Очень скоро Дима замечает, что трагически расколота не только его семья… Книга содержит нецензурную брань.