Кодекс имиджмейкера - [40]

– О-о! – потер руки Профатилов. – Судя по суете, машинка все-таки работает.

– Интересно, что мы им там наворотили, Иосифович? Давай отсюда линять, пока за нами не пришли?

– Идем, Вовик.

Они поднялись из-за столика, но не успели выйти на улицу, как случилось нечто странное. Разрывая ушные перепонки, с грохотом с небес сорвалась столбообразная иссине-белая молния и ударила в «запор». Автомобиль разорвало в клочья.

Профатилов подхватил подельника под локоть.

– Валим черным ходом, через кухню!

На ступеньках Вовик побледнел.

– Ты видел, Иосифович? Что это было?

Профатилов пожал плечами.

– А если бы мы сидели внутри?

– Был бы, Вовик, шашлык…

Впечатлительного Вовика вырвало прямо на заднем дворе кафе.

Ближе к концу избирательной кампании, когда основные соперники определись, а случайные выдвиженцы отходят от борьбы, в штабах кандидатов наступает пора невменяйки. Так высоко психоэмоциональное напряжение и велика усталость от пройденного с кандидатом пути, и так близка заветная цель, что кажется, протяни руку, и дотянешься до желанной победы. И не хватает выдержки у близких к кандидату людей работать день за днем по скучному плану избирательной кампании, утюжить территории, агитировать горожан. Хочется помочь любимому, дорогому человеку чем угодно – да хоть сотворить для него чудо! Тогда в штабах появляются свечи, знахари, иконы и священники. От кандидата пахнет ладаном. Он то пьет святую воду, то ест не менее святую землю. А утренние планерки заменяют совместные молитвы и песнопения.

Вслед за знахарями идут залетные команды, срывающие на последних неделях свой куш. Ловкачи-мейкеры говорят вконец издерганному кандидату, что, мол, кампания у вас идет неплохо, но вот для достижения положительного результата не мешало бы и нам навалиться. А кто же из кандидатов откажется от положительного результата? Чаще всего «дикие» команды предлагают что-то пустое. Предложите им конкретный фронт работы, например, организацию пикетирования, распространение листовок по почтовым ящикам или что-нибудь еще, имеющее конкретную цель и результат, и вы увидите, как они сделают все от них зависящее, чтобы уйти от осязаемого дела в тень идиотских проектов.

Такие живчики легко могут предложить:

– Что там ваши агитки? Кому они нужны? Ими весь город завалили. Надо мыслить нешаблонно. Давайте обработаем штабы конкурентов фекалиями. Очень недорого и очень эффективно. Вот наши расценки. Представляете, приходит утром кандидат в штаб, а там навалено по самое колено. Можем окропить и самого, и членов команды. Все будут, как один, с запашком. Им после этого не до выборов будет.

Докатился невротический спазм и до Кутового.

Елена Владимировна Ковальчук забросила работу в штабе и зачастила в церковь. Молилась за любимого горячо и истово. Уговорила Ивана Ивановича, убежденного атеиста и бывшего первого городского комсомольца, креститься на старости лет. Кутовой на шестом десятке впервые заискивающе вглядывался в суровые лики святых и неумело складывал пальцы щепотью, осеняя себя крестным знамением:

– Ты уж прости меня, за комсомол, за партию…

Мать Кутового, Вера Ивановна, несмотря на восьмой десяток лет, оставалась энергичной и бодрой. Вела дом и хозяйство, состоявшее из десяти курочек, петушка, пса Черныша и кошки Нюськи. На участке за домом вольно разросся малинник и плодоносил щедро. Ягоды Вера Ивановна каждое лето таскала ведрами на базар, в тайне от сына. Она ни в чем не нуждалась, жила – как сыр в масле каталась. Торговала не ради денег, а ради общения.

На благую весть о воцерковлении сына она отреагировала странно – кинулась что-то искать, суетливо забегала по дому, открывая бесконечные ящички и вытаскивая на свет коробочки. Маленькой сухонькой лапкой мелко крестилась:

– Господь с тобой, Ванечка, Господь с тобой!

Иван Иванович ожидал от матери другого. Благость, наполнявшая его после церкви, тут же расплескалась, и он довольно резко прикрикнул:

– Что? Что опять не так, мама?

Вера Ивановна обернулась к сыну:

– Да Господь с тобой, Ванечка, ты же у нас крещеный.

На её маленькой ладошке лежало алюминиевое распятьице:

– Вот сыночек, у тебя и крестик есть.

Раздражение на тихушных родителей, блаженную Ковальчук, потащившую его второй раз креститься, на себя, ещё минуту назад такого пафосного, налитого собственной значимостью от совершенного, накатило – не унять. «Как всё глупо», – подумал Кутовой и досадливо спросил:

– Что же вы, мама, молчали все эти годы?

– А кому мне докладывать? Горкому комсомола, где ты первым секретарем был? Парткому? Или КГБ?

– Что же мне теперь делать?

– Жить дальше, сыночек. Если раньше один ангел тебя по жизни вел, то теперь два хранителя над тобой крылья расправили.

– А крест?

– А крест свой, Ванечка, до конца жизни нести.

Указующий кукиш

Деревья нужны для того, чтобы не видеть за ними леса, которого уже нет.

Владимир Колечитский

Вот уж кого не ожидал увидеть Профатилов у мэра, примчавшись по срочному полуночному вызову, так это Сафонова. Депутат Госдумы без галстука выглядел несколько помятым и подавленным. Кислое выражение лица народного избранника говорило о том, что произошло что-то малоприятное. Кутовой же с трудом делал строгое лицо нет-нет, да и расползавшееся в радостной улыбке. Кандидаты в мэры пили коньяк и закусывали тартинками. Судя по паре освободившихся от бутербродиков шпажек, на закуску они явно не налегали. Иван Иванович представил вошедшего советника: