Код операции — «Тарантелла» - [20]

Когда пришли первые известия из Москвы о деле Савинкова, к Бурцеву прибежал Рейли, негодуя по поводу неслыханной провокации ГПУ. Он, продолжал Бурцев, был тесно связан с Савинковым, очень ему доверял и на него надеялся. Бурцев же в ответ сказал Рейли, что, возвращаясь мысленно к разговору с Савинковым, он считает вполне вероятными сообщения из Москвы, то есть факт самоубийства Савинкова. Рейли послал в английские газеты письмо, где говорил о недоверии к сообщениям из СССР о гибели Савинкова. Рейли писал, что Савинков не мог так поступить. Все же через три дня Рейли сознался, по словам Бурцева, что был неправ.

По мнению Бурцева, Савинков не устоял перед перспективой десятилетнего заключения, к которому он был приговорен, и такой приговор показался ему концом всего. Психологически, подвел итог Бурцев, ГПУ выиграло борьбу с Савинковым.

Переходя к миссии Лаго, Бурцев заявил, что считает эту поездку наиболее важным событием в жизни активной эмиграции в 1931 году. Особенно же большое значение для него приобретает поездка Лаго в связи с его, Бурцева, «последним делом жизни», с «последней фразой его некролога» — организацией «центрального удара», то есть покушением на Сталина.

Одно военное объединение — какое именно, Бурцев в беседе с Лаго не сказал — обещало выделить на это дело в его распоряжение сумму в 500 тыс. франков, но только тогда, когда откроются реальные возможности осуществления теракта. Началом этой работы, заключил Бурцев, и является поездка Лаго. Он надеется на успех. Основная задача Лаго, по мнению Бурцева, — договориться хотя бы с двумя верными людьми, которые согласились бы участвовать в организации этого дела даже не исполнителями, а, как он выразился, «пособниками».

Как понял Лаго из дальнейшего разговора с Бурцевым, его план покушения на Сталина предполагал три этапа.

Вначале в Россию едет первая группа или же один человек, имея в виду, что у него будут помощники на месте, для проверки явок и выяснения всех деталей, касающихся каждодневной жизни Сталина. После этого в Москву выезжает группа разведчиков, в обязанности которой входит наблюдение за вождем. Наконец, по завершении подготовительной работы выдвигается группа непосредственных исполнителей террористического акта.

Нелегальные поездки в СССР не были в те годы чем-то из ряда вон выходящим. Даже некоторые крупные фигуры позволяли себе это, например тот же Савинков. К этому методу прибегал РОВС: его офицеры, выполняя задания организации, бывали в Советской России, и небезуспешно. Даже один из ближайших помощников Богомольца дважды ездил туда и оба раза благополучно возвращался. Так что поездка Лаго в этом смысле не выглядела чем-то из ряда вон выходящим. Была только во всех этих предприятиях одна особенность — определение точки опоры, «печки», от которой можно было бы «танцевать», оказавшись в России. К счастью, у Лаго есть старшая сестра, с которой у него, несмотря на разлуку, сохранились очень теплые отношения.

Они переписывались и хорошо понимали друг друга. Лаго уверен, что с ее помощью он все сделает как надо. Если нужно, она сходит в адресный стол, в учреждение — словом, поможет, ибо родной человек. Сестра живет сейчас одна, работает на санэпидемстанции, у нее есть квартирка на окраине Москвы, во Владыкине. Естественно, что перед ней он раскроется, скажет, что работает на патриотическую русскую эмиграцию. На женщину можно положиться. Беседовский разделяет оптимизм Лаго.

Предположительные пути выполнения поставленных задач по подбору людей тоже вырисовывались, хотя, конечно, каких-то гарантий Лаго давать не собирался: дело сложное и чрезвычайно опасное.

Беседовский сам порекомендовал человека, которого знает еще по своей работе на Украине. Он поляк по происхождению, его отец до революции был управляющим имения. Потом, в 20-е годы, работая в НКИДе, Беседовский узнал, что Вишневский приехал в Москву учиться в МВТУ. Однажды встретились на инструктивной лекции по партийной линии, так как входили в лекторскую группу горкома. Вишневский пригласил земляка зайти к нему домой, посидели, погуторили в его маленькой комнатке на Таганке. Кажется, почувствовали настрой друг друга. И вот он, Беседовский, стал невозвращенцем, думает, что и его товарищ своих взглядов не изменил, просто вынужден их скрывать. В одном он, Беседовский, может быть уверен: Вишневский никуда не побежит и «стучать» не будет.

В отношении явки в Одессе сомнений нет у самого Лаго, это он берет на себя. В Москве с явкой пока неясно, но он постарается нащупать подходящего человека на месте, не раскрывая перед ним сути дела.

Что касается вербовки человека для Богомольца, то у Лаго есть одна мысль, но опять-таки требуется на месте на все посмотреть своими глазами. У него на примете однополчанин, бывший офицер Сумского полка. Вместе с ним лежали в лазарете, тогда генерал Лукомский, так же как Лаго и другим раненым, вручил Калужскому медаль. Они с Лаго много говорили о верности общему делу. А потом, будучи в Берлине, случайно встретились на вокзале. Калужский приехал с группой специалистов принимать оборудование для металлургического завода. Встреча, хотя и мимолетная, была теплой. Резона выдавать Лаго у Калужского вроде бы нет.