Князья Шуйские и Российский трон - [60]
Не успели войска Дмитрия Шуйского вступить в соприкосновение с противником, как очередной сюрприз преподнес «верный слуга отечества» Прокопий Ляпунов. Узнав о смерти М. В. Скопина, он всенародно объявил Василия и Дмитрия Шуйских убийцами и призвал народ к мщению. Княжество Рязанское отложилось от Москвы за исключением Зарайска, где воеводой был князь Дмитрий Пожарский. На сторону Ляпунова перешли и московские стрельцы, посланные Василием к Шацку.
В то время как в Москве еще пылали страсти, вызванные событиями, происходившими в Рязани, Дмитрий Шуйский преподнес брату еще больший «сюрприз», потерпев сокрушительное поражение от поляков под местечком Клушиным. Пока его армия двигалась к Смоленску, шедший за ней по пятам Сигизмунд неожиданно выслал навстречу Дмитрию гетмана Жолкевского с 2 тыс. всадников и 1 тыс. пехоты. Дмитрий же стоял в Дмитрове, неизвестно чего выжидая и тем самым предоставляя Жолкевскому возможность беспрепятственно соединиться с Зборовским, шедшим к Смоленску с отрядом брошенных Сапегой поляков из Тушинского лагеря. К ним присоединились и группы дезертиров из войска Делагарди, бежавших из-за неуплаты Дмитрием Шуйским положенного им жалования.
Жолкевский, значительно увеличив свои силы за счет этих пополнений, 23 июня 1610 г. выступил навстречу Шуйскому с легкими пушками и 10 тыс. всадников, причем шел он так тихо, что сумел пройти незамеченным мимо 6-тысячного отряда князя Елецкого и воеводы Валуева, высланного Шуйским в качестве сторожевого отряда. Подойдя глубокой ночью к спящему лагерю Шуйского, Жолкевский поджег ограждающие лагерь плетни. Проснувшиеся Шуйский и Делагарди пытались впопыхах хоть как-нибудь привести в боевой порядок своих мечущихся в панике воинов. Это отчасти удалось Делагарди, имевшему более приученных к дисциплине солдат, и когда Жолкевский под звуки труб бросил свою конницу на шведов, последние сдержали этот натиск. Тогда Жолкевский, стреляя из всех пушек только по шведам, бросил оставшиеся силы на войско Шуйского. Началась паника: конница, отступая, смяла пехоту, шведы подались в лес, а другие иноземцы из отряда Делагарди перешли на сторону врага. Пример панического бегства показал сам главнокомандующий — князь Дмитрий. Потеряв коня в болоте, он, босой, на крестьянской лошади, приехал в монастырь под Можайском, откуда, достав обувь и лошадей, отправился в Москву[367]. Делагарди, дав Жолкевскому слово не выступать против него, захватил казну, брошенную Шуйским в 5450 рублей серебром и 7 тыс. рублей соболями, и вместе с генералом Горном и 400 шведскими солдатами удалился в направлении к Новгороду.
Князь Елецкий и воевода Валуев, узнав о поражении главных сил, сдались гетману Жолкевскому и принесли присягу королевичу Владиславу. Итак, путь Жолкевскому был открыт и он двинулся из занятой Калуги через Медынь и Боровск на Москву. Отбросив у Серпухова отряд крымских татар, гетман подошел к Москве и разбил лагерь в Николо-Угрешском монастыре, в 15 верстах на юго-восток от стольного града. Таким образом, в это время под Москвой нависла угроза с двух сторон: со стороны Можайской дороги стоял Жолкевский с поляками, а с Коломенской — Лжедмитрий II.
Как же вел себя в этой до предела осложнившейся обстановке царь всея Руси — Василий Иванович Шуйский? Нужно отдать ему справедливость: в отличие от брата он не пал духом и не потерял мужества. Собрав последние силы, царь продолжал борьбу за удержание российского трона. Василий рассылает по всем городам указы, призывая русских людей к спасению отечества. Чтобы привлечь к себе поместное дворянство, Шуйский издает указ о поощрении дворян-помещиков за осадное сидение в Москве, предоставляя им право брать пятую часть своего поместья, по их выбору, в вотчинное владение, т. е. превращать эту часть из условного, связанного с обязательной службой владения в потомственную собственность. Так возникла новая, весьма значительная, категория феодального землевладения — «выслуженная вотчина».
Насколько велико было значение этого акта для российского дворянства можно судить по тому, что после свержения Шуйского к подобной практике прибегали вожди первого ополчения — князь Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий с условием последующего утверждения таких грамот будущим царем, избранным народом. И этот царь, Михаил Романов, в свою очередь, широко использовал опыт Шуйского в период осадного сидения в Москве во время прихода к стенам города королевича Владислава в 1618 г. В дальнейшем выслуженные вотчины занимали очень видное место в аграрном законодательстве первых Романовых, в частности, им посвящена значительная часть глав XVI и XVII Соборного уложения 1649 г.
Однако дни Шуйского-царя были сочтены. Ни один из городов, ранее так усердно отвечавших на призывы Скопина-Шуйского, не прислал помощи Василию и даже не ответил ни на одну из его грамот. Царь продолжал терять город за городом. Сапега захватил и разграбил богатый Пафнутьев монастырь, Самозванцу сдались Коломна и Кашира, после чего он перенес свой стан в подмосковное село Коломенское.
Все усилия Шуйского были напрасными. Ранее облеплявшие трон льстецы, к которым так благоволил Василий, разбегались из дворца, как крысы с тонущего корабля. По городу неслись крики: «Не хотим царя Василия, он сел на трон без ведома народа. Его братья отравили нашего отца-защитника князя М. В. Скопина». В Москве образовались два лагеря заговорщиков. Во главе первого стояли давний соперник Шуйского князь Василий Голицын и давний враг Прокопий Ляпунов, во главе второго — бывший тушинский патриарх Филарет Романов. Активную деятельность развивали также и сторонники призвания на российский трон польского королевича Владислава во главе с М. Г. Салтыковым. Среди простого народа особенно активно действовали два рязанца, агенты Прокопия Ляпунова — его брат Захарий и Олешка Пешков, а также агенты Самозванца, буквально наводнявшие город.
Предлагаемая работа — это живые зарисовки непосредственного свидетеля бурных и скоротечных кровавых событий и процессов, происходивших в Ираке в период оккупации в 2004—2005 гг. Несмотря на то, что российское посольство находилось в весьма непривычных, некомфортных с точки зрения дипломатии, условиях, оно продолжало функционировать, как отлаженный механизм, а его сотрудники добросовестно выполняли свои обязанности.
Книга доктора исторических наук К.А. Аверьянова посвящена одному из самых интересных и загадочных вопросов русской истории XIV в., породившему немало споров среди историков, — проблеме так называемых «купель Ивана Калиты», в результате которых к Московскому княжеству были присоединены несколько обширных северных земель с центрами в Галиче, Угличе и Белоозере. Именно эти города великий князь Дмитрий Донской в своем завещании 1389 г. именует «куплями деда своего». Подробно анализируются взгляды предшествующих исследователей на суть вопроса, детально рассматриваются указания летописных, актовых и иных первоисточников по этой теме.
Автор — полковник, почетный сотрудник госбезопасности, в документальных очерках показывает роль А. Джангильдина, первых чекистов республики И. Т. Эльбе, И. А. Грушина, И. М. Кошелева, председателя ревтрибунала О. Дощанова и других в организации и деятельности Кустанайской ЧК. Используя архивные материалы, а также воспоминания участников, очевидцев описываемых событий, раскрывает ряд ранее не известных широкому читателю операций по борьбе с контрреволюцией, проведенных чекистами Кустаная в годы установления и упрочения Советской власти в этом крае. Адресуется массовому читателю и прежде всего молодежи.
Из борьбы с испанским владычеством Голландия вышла одной из величайших в мире морских империй. За несколько лет страна обрела контроль над огромными территориями: от Индонезии до Западной Индии, от Южной Африки до Южной Америки. Чарлз Боксер, профессор Йельского университета, автор целого ряда исторических трудов, представляет Голландию XVI–XVIII вв. Объясняя причины стремительного восхождения столь маленькой страны к могуществу, Боксер обращает внимание на то, как и почему происходит бурное развитие промышленности, морской торговли, сельскохозяйственное изобилие и культурный расцвет страны.
Работа видного историка советника РАН академика РАО С. О. Шмидта содержит сведения о возникновении, развитии, распространении и критике так называемой «новой хронологии» истории Древнего мира и Средневековья академика А. Т. Фоменко и его единомышленников. Подробно характеризуется историография последних десятилетий. Предпринята попытка выяснения интереса и даже доверия к такой наукообразной фальсификации. Все это рассматривается в контексте изучения современного общественного исторического сознания и тенденций развития науковедения.
Предлагаемая книга впервые в отечественной историографии подробно освещает историю Германии на одном из самых драматичных отрезков ее истории: от Аугсбургского религиозного мира до конца Тридцатилетней войны. Используя огромный фонд источников, автор создает масштабную панораму исторической эпохи. В центре внимания оказываются яркие представители отдельных сословий: императоры, имперские духовные и светские князья, низшее дворянство, горожане и крестьянство. Дается глубокий анализ формирования и развития сословного общества Германии под воздействием всеобъемлющих процессов конфессионализации, когда в условиях становления новых протестантских вероисповеданий, лютеранства и кальвинизма, укрепления обновленной католической церкви светская половина общества перестраивала свой привычный уклад жизни, одновременно влияя и на новые церковные институты. Книга адресована специалистам и всем любителям немецкой и всеобщей истории и может служить пособием для студентов, избравших своей специальностью историю Германии и Европы.