Князья Шуйские и Российский трон - [16]
В это время в Орде произошли крупные изменения. Хан Синей орды Тохтамыш, добив бежавшего в Орду Мамая (последний после разгрома оказался в Кафе, где и был убит кафинцами), «сяде на царство Волжское». Послы Тохтамыша известили об этом русских князей, которые приняли их с честью и отпустили обратно с богатыми подарками, а вслед за ними отправили к Тохтамышу своих киличеев с многими дарами как самому хану, так и его царицам и князьям. Дмитрий Донской тоже отправил своих киличеев Толбугу и Мокшия с дарами и поминками. 1 ноября «все князья Русстии, сославшеся, велию любовь учиниша между собою», а 14 августа 1381 г. «с пожалованием и со многой честью» из Орды вернулись все киличеи[99].
Казалось, наступил конец всем бедам, но в действительности было далеко не так. Не прошло и года, как Тохтамыш, недовольный чем-то в поведении русских князей, вероятнее всего установлением мира между ними, а особенно Дмитрием Донским и той ролью, которую тот сыграл в этом примирении, послал к Донскому и ко всем князьям своего посла царевича Акхозю с семьюстами татарами. Но дойдя до Нижнего Новгорода, посол почему-то повернул обратно, а в Москву отправил лишь небольшую дружину, но и она не посмела идти дальше и также вернулась в Орду[100]. Почему же татары не исполнили воли своего царевича? Вероятнее всего их испугало то недружелюбное, если не враждебное, отношение, которое они испытали со стороны жителей тех населенных пунктов, где им пришлось побывать. Такое настроение было совершенно естественным после разгрома татар на Куликовом поле.
Между тем в начале 1382 г. произошло событие, имевшее очень большое значение для Суздальско-Нижегородского княжества: из Царьграда вернулся епископ Дионисий уже в более высоком сане. Завоевав благосклонность вселенского патриарха Нила, он был посвящен им в сан архиепископа Суздальского, Нижегородского и Городецкого, причем патриарх Нил со священным собором вручил ему священные ризы с четырьмя крестами и стихарь с источниками: «…сие бо великого сана, еже со кресты оелонь и со источники стихарь, митропольского, митрополит же толкуется мати градовом и глава епархии, сущей под ним»[101].
По пути в Суздаль Дионисий привез архиепископу Новгорода Великого Алексею патриаршие грамоты, направленные против ереси стригольников, появившейся в Пскове и Новгороде. А сам Дионисий вывез с собой из Царьграда для церквей своей епархии «страсти Спасовы, и мощи многых святых, и кресты и иконы чюдны зело с мощи»[102]. Если учесть, что в 1380 г. из Владимира в Москву были торжественно перевезены мощи Александра Невского в дополнение к уже имевшимся там мощам митрополита Петра, то можно понять, какое значение имели реликвии, привезенные Дионисием, не только для его епархии, но и для всего Суздальско-Нижегородского княжества.
В то же время Тохтамыш, озлобленный неудачей посольства царевича Акхози, направил своих воинов в Казань с приказом грабить и убивать всех русских купцов, а их суда с товарами захватывать и отвозить к нему. Сам же Тохтамыш с громадным войском двинулся на Русь, «ведяще бо рать изневести внезаапу со умением и тацем злохитрием, не дающе вести про себя, да не услышано будет», поэтому он не пошел через Нижний Новгород, а переправился через Волгу южнее. Но Дмитрий Константинович все же узнал о его продвижении и послал к нему своих сыновей Василия Кирдяпу и Семена, правда неизвестно, с каким поручением. Они догнали Тохтамыша уже на окраине Рязанской земли, и он забрал их с собой[103] (так он поступал со всеми, кто встречался на его пути, в целях конспирации). Но Дмитрий Донской все же узнал о движении Тохтамыша. Сначала он собрал войско и выступил с ним из Москвы, собираясь дать бой. Но силы русских были слабы, да и среди бояр и воевод возникли разногласия. Видя, что с таким войском бой принимать нельзя, Дмитрий решил оставить Москву и направился в Переславль, а оттуда, минуя Ростов, в Кострому.
В Москве начались волнения. Народ не хотел выпускать митрополита Киприана и жену Дмитрия, и им с большим трудом удалось выехать из города, к тому же ограбленными горожанами. Руководил обороной Москвы прибывший в нее литовский князь Остей, который сумел так укрепить город и организовать его защиту, что все атаки и штурмы оканчивались неудачей и большими потерями. После трех дней осады Тохтамыш решил использовать находившихся при нем русских князей. Он заставил Василия и Семена Дмитриевичей подойти к стенам города и поклясться на кресте от его имени, что он не держит никакого зла на жителей города и что ему нужен только князь, их же хан не тронет.
Братья прекрасно знали о смертельной опасности, грозящей им в случае отказа. Но такая смерть принесла бы им бессмертие и славу в памяти потомков. Они, как в свое время братья Борис и Глеб, были бы причислены к лику святых и почитались бы как национальные герои, а их потомки еще на долгое время сохранили бы за собой родовое княжество. Но на такой подвиг у братьев не хватило сил и они согласились, по сообщению летописи, на требование Тохтамыша и остались в памяти потомков с клеймом предателей. Зная, что князя Дмитрия среди них нет, и поверив клятве Василия и Семена, москвичи открыли ворота. Для мусульманина Тохтамыша клятва на кресте даже от его имени ничего не значила. Татары взяли вышедшего Остея в полк и там убили, а сами ворвались в город и предались грабежам и убийствам населения
