Княжна Владимирская (Тараканова), или Зацепинские капиталы - [60]
Орлов, приехав в Ораниенбаум, проведён был Измайловым прямо к Петру в кабинет.
Проходя по дворцу, он видел в одной из комнат старика фельдмаршала Миниха, который сидел между графиней Анной Карловной Воронцовой, её дочерью, Анной Михайловной Строгоновой, графиней Брюс, князем Голицыным и ещё кем-то. Шутя, Миних весело говорил им любезности.
Невдалеке от них стоял сумрачный Гудович, с обнажённой шпагой в руках, будто собирался кого заколоть или сам заколоться. Стояли камердинер императора Пейкер и Алексей Петрович Мельгунов. Затем весь дворец будто вымер. Не встречалось никого, и тишина была как на кладбище.
Григорий Орлов, войдя с Измайловым в кабинет, увидел государя за столом, вполне одетого, в форме и даже при шпаге. Подле него сидел старик граф Алексей Григорьевич Разумовский; перед ними стояла пустая бутылка из-под английского пива, а в ногах валялся разбитый стакан.
— Как же это возможно, государь, — говорил Разумовский, — брат-гетман, с женой и всем семейством, вчера только уехал от меня в своё Знаменское и даже доехать до Петербурга не мог. Утром, когда, вы изволите говорить, поднялись измайловцы, он был ещё в Гостилицах. Я послал, впрочем, за ним нарочного, чтобы сейчас ехал сюда. Только позволю себе уверить, ваше величество, что он и не думает ни о каких предводительствах, ни о каких заговорах.
Государь слушал его как-то рассеянно.
— Мне говорили, мне говорили... — проговорил он.
Орлов почтительно поклонился государю и, подавая ему записку Екатерины, самым скромным и сдержанным голосом проговорил:
— Ваше величество, государыня поручила мне доложить, что она будет счастлива видеть вас в Петергофе и переговорить лично обо всём, что может быть приятно и доставит удовольствие вашему величеству.
Измайлов подтвердил слова Орлова.
— А! Она соглашается на переговоры! — вскрикнул император, как-то по-детски обрадовавшись. — Ну, вот видите ли, граф, моя высокоумная жена соглашается! Она знает, что меня скорее можно на всё уговорить, чем заставить... Наш старый фельдмаршал с носом! Он говорил, что никакие переговоры тут ни к чему не приведут. А вот она и согласна! Вели, Измайлов, подавать карету. Я еду, сейчас еду!
Разумовский ничего не ответил на это восклицание императора, остановив на Орлове свой пристальный взгляд.
Орлову было неловко от этого взгляда. Он старался его избежать и, обращаясь к государю, прибавил:
— Всемилостивейшая государыня изволила выразиться, что со своей стороны она готова предоставить вашему величеству всё, выполнить всякое ваше желание; только она не может находиться в таком положении, что каждую минуту должна опасаться вашей к ней немилости и даже, как ваше величество изволите знать, в Петергофе быть окружённой пикетами. Она просит только снисхождения вашего величества и готова обо всём лично уговориться.
— И прекрасно! Условимся лично! Я ей полцарства отдам! Я всё отдам, пусть она только мне поможет в войне с Данией. Затем пусть царствует... Едем, Измайлов! Садись с нами, Орлов. Молодчина какой! Переходи ко мне в голштинцы, я тебя в капитаны произведу!
С этими словами он вышел. Измайлов и Орлов следовали за ним.
Когда они вошли в комнату, где сидели Миних и дамы, все встали; Гудович опустил свою шпагу. К присутствовавшим присоединилась и Елизавета Романовна Воронцова.
— Ну что, старик, вот и ошибся. Переговоры удались. Сейчас еду к жене. Может быть, приеду сюда вместе с ней обедать.
Елизавета Романовна пристально посмотрела ему в глаза.
— Ты что на меня так смотришь, Романовна? Ведь мы обедать с ней будем только... О женщины, женщины! У неё уж ревность... Ну, полно!..
— Государь, не ездите! — сказал Миних твёрдо. — Или, лучше сказать, поезжайте, сейчас поезжайте, только в Ревель и к своей армии, так как Кронштадт мы уже прозевали! Да, поезжайте в Ревель!
— Голодный-то! Благодарю покорно! — Пётр громко и неестественно засмеялся. — Да ведь тогда я и вас всех здесь голодным оставлю. Нет, это уж дело неподходящее... Да и зачем?.. Вот она сама пишет, сама просит. Смотри, Фома неверный!
И Пётр махнул перед глазами фельдмаршала полученной им от Екатерины запиской.
— Нет! Уж будь что будет, а я еду! — продолжал Пётр. — Гудович! Измайлова я беру с собой, а ты распорядись, чтобы нам пообедать что было, на случай если я с государыней приеду!
— Ваше величество, позвольте мне с вами ехать! Моя обязанность быть при вас, что бы ни случилось...
— Позвольте и мне с вами, государь, я буду счастлив хоть умереть за вас! — сказал Голицын.
— Ну, ну, пожалуй, — отвечал Пётр. — Так хоть ты, Алексей, распорядись! — прибавил он, обращаясь к Мельгунову, и пошёл. За ним пошли Орлов и Измайлов, а за ними Гудович и Голицын.
У подъезда стояли карета и коляска.
Пётр велел подать карету. За ним вслед в двухместную карету без приглашения вошёл Орлов.
— Ну, а вы поезжайте в коляске, — сказал Пётр, обращаясь к Измайлову, Гудовичу и Голицыну.
— Пошёл в Петергоф! — закричал Орлов кучеру, не ожидая приказания государя.
Карета тронулась.
— Стой! Стой! — закричали сзади тронувшейся также коляске. Коляска остановилась.
Настоящее издание является первым с 1886 года. Автор таких широко известных в прошлом веке романов, как "Род князей Зацепиных", "Княжна Владимирская", на фактическом материале показывает жизнь двора императрицы Екатерины Великой с Потемкиным, графами Орловыми, Голицыным, Зубовым и др.Но основная фабула романа развивается на оси интриги: Екатерина — граф Орлов-Чесменский — Александр Чесменский. Был ли Александр Чесменский сыном графа Алексея Орлова и княжны Таракановой? А быть может он был сыном самой Императрицы?Книга рассчитана на самый широкий круг читателей, интересующихся как историей, так и приключенческим и детективным жанрами.Текст печатается по изданию: "На рубеже столетий" Исторический роман в трех частях А.
А. Шардин — псевдоним русского беллетриста Петра Петровича Сухонина (1821—1884) который, проиграв своё большое состояние в карты, стал управляющим имения в Павловске. Его перу принадлежат несколько крупных исторических романов: «Княжна Владимирская (Тараканова), или Зацепинские капиталы», «На рубеже столетий» и другие. Настоящее издание является первым после 1883 года. В романе на богатом фактическом материале через восприятие князей Зацепиных, прямых потомков Рюрика, показана дворцовая жизнь, полная интриг, страстей, переворотов, от регентства герцога Курляндского Бирона, фаворита императрицы Анны Иоанновны и правительницы России при малолетнем императоре Иване IV Анны Леопольдовны до возведённой на престол гвардией Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, ставшей с 1741 года российской императрицей.
А. Шардин – псевдоним русского беллетриста Петра Петровича Сухонина (1821–1884) который, проиграв свое большое состояние в карты, стал управляющим имения в Павловске. Его перу принадлежат несколько крупных исторических романов: «Княжна Владимирская (Тараканова), или Зацепинские капиталы», «На рубеже столетий» и другие.В первый том этого издания вошли первая и вторая части романа «Род князей Зацепиных, или Время страстей и казней», в котором на богатом фактическом материале через восприятие князей Зацепиных, прямых потомков Рюрика, показана дворцовая жизнь, полная интриг, страстей, переворотов, от регентства герцога Курляндского Бирона, фаворита императрицы Анны Иоанновны и правительницы России при малолетнем императоре Иване IV Анны Леопольдовны до возведенной на престол гвардией Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, ставшей с 1741 года российской императрицей.
А. Шардин – псевдоним русского беллетриста Петра Петровича Сухонина (1821–1884) который, проиграв свое большое состояние в карты, стал управляющим имения в Павловске. Его перу принадлежат несколько крупных исторических романов: «Княжна Владимирская (Тараканова), или Зацепинские капиталы», «На рубеже столетий» и другие.Во второй том этого издания вошли третья и четвертая части романа «Род князей Зацепиных, или Время страстей и казней», в котором на богатом фактическом материале через восприятие князей Зацепиных, прямых потомков Рюрика показана дворцовая жизнь, полная интриг, страстей, переворотов, от регентства герцога Курляндского Бирона, фаворита императрицы Анны Иоанновны, и правительницы России при малолетнем императоре Иване IV Анны Леопольдовны до возведенной на престол гвардией Елизаветы Петровны, дочери Петра Великого, ставшей с 1741 года российской императрицей Здесь же представлена совсем еще юная великая княгиня Екатерина, в будущем Екатерина Великая.
Эта книга является 2-й частью романа "Нити судеб человеческих". В ней описываются события, охватывающие годы с конца сороковых до конца шестидесятых. За это время в стране произошли большие изменения, но надежды людей на достойное существование не осуществились в должной степени. Необычные повороты в судьбах героев романа, побеждающих силой дружбы и любви смерть и неволю, переплетаются с загадочными мистическими явлениями.
Во второй книге дилогии «Рельсы жизни моей» Виталий Hиколаевич Фёдоров продолжает рассказывать нам историю своей жизни, начиная с 1969 года. Когда-то он был босоногим мальчишкой, который рос в глухом удмуртском селе. А теперь, пройдя суровую школу возмужания, стал главой семьи, любящим супругом и отцом, несущим на своих плечах ответственность за близких людей.Железная дорога, ставшая неотъемлемой частью его жизни, преподнесёт ещё немало плохих и хороших сюрпризов, не раз заставит огорчаться, удивляться или веселиться.
Герой этой книги — Вильям Шекспир, увиденный глазами его жены, женщины простой, строптивой, но так и не укрощенной, щедро наделенной природным умом, здравым смыслом и чувством юмора. Перед нами как бы ее дневник, в котором прославленный поэт и драматург теряет величие, но обретает новые, совершенно неожиданные черты. Елизаветинская Англия, любимая эпоха Роберта Ная, известного поэта и автора исторических романов, предстает в этом оригинальном произведении с удивительной яркостью и живостью.
В книге впервые публикуется центральное произведение художника и поэта Павла Яковлевича Зальцмана (1912–1985) – незаконченный роман «Щенки», дающий поразительную по своей силе и убедительности панораму эпохи Гражданской войны и совмещающий в себе черты литературной фантасмагории, мистики, авангардного эксперимента и реалистической экспрессии. Рассказы 1940–50-х гг. и повесть «Memento» позволяют взглянуть на творчество Зальцмана под другим углом и понять, почему открытие этого автора «заставляет в известной мере перестраивать всю историю русской литературы XX века» (В.
«…Я желал бы поведать вам здесь о Жукове то, что известно мне о нем, а более всего он известен своею любовью…У нас как-то принято более рассуждать об идеологии декабристов, но любовь остается в стороне, словно довесок к буханке хлеба насущного. Может быть, именно по этой причине мы, идеологически очень крепко подкованные, небрежно отмахиваемся от большой любви – чистой, непорочной, лучезарной и возвышающей человека даже среди его немыслимых страданий…».
Книга посвящена одному из самых деятельных декабристов — Кондратию Рылееву. Недолгая жизнь этого пламенного патриота, революционера, поэта-гражданина вырисовывается на фоне России 20-х годов позапрошлого века. Рядом с Рылеевым в книге возникают образы Пестеля, Каховского, братьев Бестужевых и других деятелей первого в России тайного революционного общества.
Роман популярного беллетриста конца XIX — начала ХХ в. Льва Жданова посвящён эпохе царствования Петра Великого. Вместе с героями этого произведения (а в их числе многие исторические лица — князь Гагарин, наместник Сибири, Пётр I и его супруга Екатерина I, царевич Алексей, светлейший князь Александр Меншиков) читатель сможет окунуться в захватывающий и трагический водоворот событий, происходящих в первой четверти XVIII столетия.
Великие князья Московские Василий 1 (1389–1425) и Иван III (1462–1505) прославились военными победами, заключением выгодных политических соглашений, деятельным расширением пределов Московского государства. О времени, когда им довелось нести бремя государственной власти, и рассказывает эта книга.Событиям XIV века, когда над Русью нависла угроза порабощения могучей азиатской империей и молодой Василий I готовился отбить полчища непобедимого Тимура (Тамерлана), посвящен роман «Сон великого хана»; по народному преданию, чудесное явление хану Пресвятой Богородицы, заступницы за землю Русскую, остановило опустошительное нашествие.
Интересен и трагичен для многих героев Евгения Карновича роман «Придворное кружево», изящное название которого скрывает борьбу за власть сильных людей петровского времени в недолгое правление Екатерины I и сменившего ее на троне Петра II.
В книгу вошли три романа об эпохе царствования Ивана IV и его сына Фёдора Иоанновича — последних из Рюриковичей, о начавшейся борьбе за право наследования российского престола. Первому периоду правления Ивана Грозного, завершившемуся взятием Казани, посвящён роман «Третий Рим», В романе «Наследие Грозного» раскрывается судьба его сына царевича Дмитрия Угличскою, сбережённого, по версии автора, от рук наёмных убийц Бориса Годунова. Историю смены династий на российском троне, воцарение Романовых, предшествующие смуту и польскую интервенцию воссоздаёт ромам «Во дни Смуты».