Княжна Голицына – принцесса моды - [25]
Петр Шаров, 1928 г.
В трех римских кварталах прошли важнейшие этапы моей жизни в Италии. Кварталы образуют треугольник, внутри которого сосредоточены все мои римские воспоминания. Первый квартал – улица Венето, на которой находится пансион Тэа, дом мод сестер Фонтана, мои первое и второе ателье, гостиницы, которые приютили меня в период, предшествующий замужеству. Другой квартал расположен вокруг площади Испании, здесь находился мой детский садик, училище Сакро Куоре, дом моей первой молодости, – потрясающее здание 1870-1880-х годов, ателье на улице Грегориана, два моих последних бутика. И улица По, на которой стоит дом, тот, что помнит первые годы моего замужества. На этой улице – и мое нынешнее жилище, и именно здесь располагалось учреждение, в котором я нашла свою первую работу[61].
Я начала работать у посла Паолуччи ди Кальболи, который возвратился после своей миссии в Японию и не знал английского. Он очень дружил с дочерью, со своей Бэби-сан, она родилась в Японии и была моей школьной подругой. Я переводила для посла письма и документы с английского. В учреждении работал также князь Барберини Шарра, отец Урбано. Часто он сопровождал меня по дороге домой и ворчал на семью Чиано, с которой была очень дружна его жена. Я решила устроиться туда, поскольку и мама учила меня, что женщина не должна зависеть от мужчины, и я сама ясно осознавала ценность работы как средства независимости. Так я начала зарабатывать свои первые деньги.
Карло, кирасир, часто приходил за мной, и мы пешком шли через виллу Боргезе, а оттуда проходили на улицу Грегориана. Он продолжал клясться, что история с его подружкой кончена, и я почти начала верить ему, пока не убедилась, что он лгал. Мы были в кинотеатре Квиринетта, и я полагаю, что его подружка нас выследила. Когда Карло неожиданно вызвали к телефону, он вышел, а потом, вернувшись, заявил, что должен идти: его подруга будто бы находится в больнице после покушения на самоубийство. «Ты не против, если я пойду и посмотрю, что случилось?» – спросил он, собираясь уходить. «Да, да, конечно, ты можешь идти», – ответила я довольно сухо и одна возвратилась домой. Вечером он позвонил, и после первых его неуверенных объяснений я бросила трубку. Позже он неоднократно пытался восстановить наши отношения, но я не захотела.
В 1942 году жизнь осложнилась. Еды почти не было, продукты начали выдавать по карточкам, особенно в больших городах, а цены росли. Не хватало всего– шерстяных тканей, кожаной обуви, сливочного масла, хлеба, оливкового масла, риса, картофеля. Автомобили перестали ездить из-за дефицита бензина. Женщины были мобилизованы, в том числе и кинозвезды – от Изы Миранды до Дорис Дуранти и Лауры Адани. Их фотографировали, когда они шили одежду для солдат. Ванда Озирис и Макарио пели: «Пусть дождь идет, и пусть намочит немного, ведь завтра выйдет солнце и высушит нашу одежду. Побереги свой фрак, пусть туфли скользят, мы идем дорогою судьбы…»
Жена Ренато Бова-Скоппы – посла Италии в Бухаресте – Нина[62], высокая блондинка, как-то спросила маму: «Почему бы тебе не послать свою дочь в Бухарест? Тут близко от границы, но место пока спокойное». Они подружились, поскольку моя мама содействовала ее браку с Ренато. В те годы был издан закон, запрещавший браки с иностранцами, но мама смогла получить для них разрешение. Нина Скоппа прожила некоторое время у нас перед свадьбой и совершенно очаровала меня. Она была странной, красивой, но несколько старомодной, пышно разодетой и уверенной в своем обаянии. Я знала, что в Бухаресте встречу многих друзей, которые служили в авиации, и заявила маме, что хочу поехать.
В это время Карло все еще настаивал на возобновлении наших отношений, но я не хотела вновь быть обманутой, я ему больше не верила. Однажды вместе с мамой и несколькими друзьями мы пошли в отель Амбашатори. Тут внезапно вошел Карло со своей подружкой. Я остолбенела. Карло подходит, чтобы поздороваться с моей мамой, и я холодно говорю ему, что уезжаю. Тогда он отвел меня в сторону и спрашивает: «Как, ты уезжаешь?» И я: «Конечно, мне надоели твои истории с этой, которая то собирается покончить с собой, то на следующий день, нет. Оставайся с ней и оставь меня». Он мне пожелал: «Тогда хороших развлечений!», – и удалился.
Предполагалось, что я уеду из Рима дней на 15, но вернулась я лишь четыре месяца спустя. Мама в конце концов была рада моему отъезду, она надеялась, что это поможет мне окончательно забыть Карло. За месяц до отъезда, когда Карло отнюдь еще не был забыт, я узнала, что он женился. Я сразу подумала о его подружке, но лишилась дара речи, когда мне сказали, кто его жена: Анжелика была обычная девушка, неаполитанка, с которой мы часто гуляли вместе. Мне было очень плохо. Правда, их брак почти сразу распался.
