Княжна - [24]

И покачала с сомнением головой. Нет, отец — это отец. Пусть он всегда будет один, вот такой — самый лучший и красивый. А муж пусть другой. Припомнила рисунок на глиняном кувшине, что подарил отец Фитии. По черному лаковому глянцу — теплого цвета девушка с флейтой, одежды у нее прозрачные. И рядом — юноша с кубком. Совсем без одежд, только венок на темных кудрях. Мускулы хорошие, как у молодых воинов племени Зубов дракона, только понежнее, тонкая талия, прямые длинные ноги, наверное, всадник из него никудышный. А на девушке одежды такие, как сейчас надела Хаидэ. Съев еще кусочек яблока, она захотела себе такого мужа, пусть даже он не так хорошо держится в седле, но очень красивый. И решила, что конечно, будет его любить.

За коврами стало шумно. Люди входили, переговариваясь и рассаживаясь у столов. Девочка поспешно проглотила кусок, ухватилась вспотевшими ладонями за причудливо вырезанные подлокотники.

Кто-то повелительно хлопнул, и в наступившей тишине раздались слова на чужом языке. Хаидэ внимательно слушала, стараясь представить по голосу, как выглядит говорящий. Может, это муж? А вот зачастил следом высокий голос. Язык племени, а почти и не понять. Благодарит великого князя Торзу за воинов, за приглашение на пир. А вот — отец отвечает, что всегда положено говорить гостям в ответ на их благодарности. И снова зачастил высокий голос, будто суслик забегал в короткой траве. Он переводит речи отца, поняла Хаидэ. И решила с гордостью — не такая уж она и дикая.

Гости, разом загомонив, пили, ели, смеялись. Хаидэ сидела в маленькой комнатке с зыблющимися стенами и, устав ждать и слушать, пинала сандалией подушки, до которых могла дотянуться, не вставая. Распинав все, еще посидела немного и встала, подбирая прозрачный подол. Походила вдоль цветных стен, трогая пальцем ковры и разглядывая рисунки на них. Вспомнив о глиняном ежике, качнула головой, глядя, как он ерзает в треугольнике подвески. На коврах зверей не было. Цветы, листья, причудливые орнаменты. А зверей в племени зубов Дракона — нельзя, таков обычай. И людей нельзя. Потому нянька Фития прячет свой красивый кувшин и потому украшения, что сейчас надеты на Хаидэ, лежали отдельно, и Фития ругала ее за ежика. Ловкому попадет. А ей, может быть, и нет. Ведь она теперь не просто девочка, пусть и дочь Торзы, но в стойбище на это мало кто внимания обращал, подзатыльник могли дать запросто, если работу не сделала. Теперь она — невеста знатного. Надув щеки, Хаидэ направилась к креслу, но передумала и села на ковер, зарыв ноги в подушки. Скучно… Думала, о-о! И даже боялась немного, но об этом знала только Фития. А тут… Забыли про нее. Нянька не идет. Хаидэ боролась с желанием подобраться, отодвинуть край тяжелого занавеса и посмотреть в щелочку на пирующих. Но вдруг заметят? И не страшно, просто не по-княжески как-то. Разозлилась, пнула подушку. Знала бы, что так будет, точно убежала бы в степь. Чего смотреть, все равно уж решили заранее! И — два лета ждать. Может, у нее за два лета все зубы повыпадут и морщин будет, как у няньки, резонно решила юная невеста. А никуда не денешься, грек, бери в жены, раз обещал.

В животе забурчало. Хаидэ испугалась. Вот, сейчас придет муж, а у нее такие песни внутри. Перекопала подушки, убедилась, что все яблоки незаметно съела. Вскочила и заходила стремительно взад-вперед, мягко ступая сандалиями. Сжимая кулаки, шептала на ходу все плохие словечки, что узнала от Пня и Ловкого. Злилась. Наконец, не выдержав, подкралась к занавесу сбоку, пальцем, тихонько, чтоб не звякнуть браслетами, отодвинула. Вспотела от напряжения, приближая глаз к узкой шевелящейся щели. Но увидела лишь кусок спины в кожаном панцире и снова прошептала неслышно злое слово. Стоит воин, как столб каменный в степи, все своей спинищей загораживает. Разочарованно отвернулась, отпуская плотную ткань. И увидела на ковре, что справа от кресла, притулилась миска. Ее, любимая, из палатки. Вон и щербинка с краю, Фития ей дала подзатыльник, когда уронила, вылизывая вкусное. А в миске — мясные шарики горкой, те, что нянька готовит, когда Хаидэ сильно к ней подольстится. Вкусные очень.

Девочка быстро огляделась. Никого и тихо вокруг. Как это Фития успела забежать, поставить и почему исчезла, ничего не сказав? А голос ее вон, от гостевого стола доносится. Вдруг это — духи? Хаидэ съест и заколдуется сразу? Но шарики так вкусно пахли, что девочка решила забыть на время о духах.

Накалывая лакомство на острую деревянную палочку, тоже заботливо в миске приготовленную, быстренько все съела. Подержала задумчиво миску в руках. Запихала поглубже под кресло. Села, довольная, и вовремя. Распахивая занавес, вплыла величественно нянька, покачивая длинными серьгами. Осмотрела сидящую Хаидэ, кивнула головой, улыбнулась ободряюще и погладила руку, вцепившуюся в подлокотник. Шепнула:

— Все хорошо, лисичка. Сейчас.

Обвела жесткими пальцами, сведенными в горсть, воздух вокруг головы девочки, неслышно говоря охранительные слова. Отошла, кивнула воинам, чтоб откинули тяжелый занавес. И Хаидэ, сидящая в кресле, сразу оказалась в пиршественном зале. Растерянно смотрела на три десятка жующих и пьющих мужчин, не узнавая никого. Лица, лица — все обращены к ней. Стол — длинный, низкий, чтобы удобно было брать кушанья, полулежа на коврах с подушками. Вдоль стен, расставив ноги, держа руки на коротких мечах, замерли лучшие молодые воины племени. Тоя, сверкая начищенными душистой травой зубами, в самом нарядном своем платье беленого полотна, плечи голые, на шее — бусы цветные в десять рядов, наливает вино в широкую посудину из небольшого бурдюка. И еще несколько нарядных молодых женщин и девушек хлопочут вокруг мужчин, сгибаются в низких поклонах, подавая чистые глиняные и серебряные тарелки. Старшая сестра Ловкого тоже среди них…