Княжий остров - [27]

Шрифт
Интервал

Молитва закончилась, и вдруг к алтарю, запретному для мирской женщины месту, вышла Арина… Она обернулась лицом к воинам и подняла обе руки в благословении, шорох прошел в зале, все разом опустились на колени, и где- то под куполом взворковал голубь… Егор видел, что, когда воины поднялись с колен и повернулись к ней спинами, уходя, Арина сама перекрестилась и поклонилась им до земли.

Общее движение увлекло Егора по широкому подземному ходу, люди шли молча, их лики были смиренны и наполнились благостной силой. Они вошли в огромный зал, на ходу разоблачаясь и кидая одежду в общую кучу, получая взамен гимнастерки и трехлинейки, автоматы и полушубки, лыжи и противотанковые ружья, подвешивали гранаты на пояс, щелкали затворами и загоняли обоймы, умело строились и уходили колоннами дальше по тоннелю: повзводно, поротно, полками и дивизиями, бесчисленной организованной и молчаливой ратью…

Егор в нерешительности остановился, уже начав разоблачаться, получил армейскую одежду и винтовку, когда на его плечо легла тяжелая рука монаха-богатыря. Малопонятно, но уверенно тот проговорил:

— Облачайся и иди! Тебя ждут иные дела.

Быков оглядел монаха и повиновался, подумав, что именно таким и был Пересвет, сваливший копьем Челубея. Он шел встречь общему движению, воины давали ему путь у стены, шли и шли, ровным гулом звучали шаги, спокойное дыхание и уверенный взгляд их являл такую несокрушимую силу, что Егор понял их ток, осознал бессмертие России, постиг разумом и посвящением своим небесных воинов…

А когда вошел в подземный храм, он был снова полон людей, уже другие монахи читали молитвы и пел новый хор, но так же мощно и богоносно.

Войдя в свою келью, Егор прислонил к стене винтовку и прилег на лежанку. Мимо закрытых дверей шаги… шаги… робкий гул голосов, смолкающих на пороге храма.

Уснул и проснулся от тишины. Догадался, что на земле утро. Побудил Окаемова с Николаем в соседних кельях; тускло горели свечи вдоль стен коридора и в храме. Окаемов разглядывал его удивленно и промолвил:

— Ты где это так вырядился в новое… армейское? И винтовка при тебе? Где?

— Ночью…

Арина свела их в трапезную, вновь накормила и напоила медами, велела собираться в дорогу, дала в путь еды и повела в храм. Попросила оставить вещи и поманила рукой вслед за собой. Открыла потайную дверцу в стене и, освещая узкую лестницу, витую, как на колокольнях, стала спускаться вниз под храм. Егор шел следом, слыша за собой Окаемова и Николая. Вскоре они все очутились в маленькой подземной церкви, скромно убранной. Посреди ее зала возвышался помост и стояла всего одна икона. Под ней горела лампадка.

Образ Знамения Пресвятой Богородицы, — проговорил вслух Окаемов, внимательно разглядывая икону. Он сразу определил, что она была очень древнего письма, еще греческой или иной какой школы, но необычна в своем исполнении. Без всяких украшений, на простой кипарисовой доске написана Богородица со вскинутыми обеими руками, ее голову и плечи скрывает алая парчовая накидка. Над головою нимб. А на ее груди в кольце из растительного орнамента маленький Сын, тоже с нимбом и в парче, с двумя поднятым и перстами… Над вскинутой правой рукой Богородицы парил красный, над левой рукой темный шестикрылые серафимы и тоже с нимбами…

- Эта церковь самая глубокая и самая святая, — тихо проговорила Арина. — Над нею храм Спаса, в нем вы все видели, а над ним третья церковь, разрушенная… вы ее тоже помните. Монастырь и верхнюю, Христорождественскую церковь разрушали много раз инородцы… начиная с татар и кончая нынешней войной. В храме Спаса не было врагов, и о нем никто не знает… именно в нем творились молитвы во спасение во время войн… В этой же маленькой, глубинной церкви вы первые из мирских. Так надо… Я благословлю вас и выведу на свет, но "вы должны утешиться тем, что икона обновилась и грядет победа над злыми врагами…

Первым она подвела к иконе суетно озирающегося Николая, благословила его, Селянинов поцеловал святой лик и выслушал напутствие:

- Ты северный боярин… Род твой был всегда свободен при всех царях, только в веке нынешнем будет закабален за грехи и непочтение Бога… Но избавится от напасти вместе со всей Россией и возродится радость, опять запоют русские песни в деревнях, и прибудет много детей, и все кончится миром… Тебя и твой род гнетет, что живете не по своей воле. А воля в вас и в тебе… надо скинуть оковы и обрести благодать Божью. Ты должен сделать духовный подвиг в жизни, не боясь ничего… Ты боярин!

- Я знаю, что делать, — уверенно ответил Селянинов, — как только кончится война, я возьму топор и построю храм в своем селе, срублю церковь и распишу ее сам…

— Радей за землю русскую! — улыбнулась Арина.

Вторым она подвела к иконе Илью Ивановича, благословила его, Окаемов поцеловал святой лик и выслушал напутствие:

- В тяжкую пору неслыханных потрясений и бед для России на тебя ниспослана миссия богатыря-мыслителя, духовного Муромца… Ты избрал тернистый и тяжкий путь, но найдешь, что ищешь, и явится великий соблазн, преодолеть коий ты не в силах будешь… Соблазн управлять миром… Но ты русский человек и найдешь выход, укрепишь могущество Державы… У тебя великая сила будет, но народ о тебе не будет знать, хоть именно ты не дашь ему погибнуть… Ты совершишь подвиг, достойный великих предков, и вернешь дух народу… Претерпев и преодолев ниспосланные России испытания… тягчайшие испытания, вместе с нею оправдаешь свое великое предназначение… Ты умрешь в глубокой старости, и только потом узнают, кто ты, и прославят тебя… Иди… путь твой усыпан шипами… Но ты силен и знаешь, что ищешь…


Еще от автора Юрий Васильевич Сергеев
Становой хребет

Роман «Становой хребет» о Харбине 20-х годов, о «золотой лихорадке» на Алдане… Приключения в Якутской тайге. О людях сильных духом, о любви и добре…


Повести

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.