Княжеские трапезы - [118]

Княгиня вытерла свои совершенно сухие глаза платочком, свернутым в комочек.

— Ты прав, малыш, это — очень верно. А куда ты собираешься нас везти? Ведь ты знаешь, что со мной будет Маргарет, с которой я никогда не расстанусь.

— Безусловно, о другом и речи быть не может, — сказал Эдуар. — Слушайте, и ты, мама, тоже: у Розины есть большой участок земли в предместье, недалеко от Парижа. На этом участке немного странные сооружения: три железнодорожных вагончика, вышедших в тираж. Мы их приспособим под дачные домики.

— Это, должно быть, очень мило, — сказала княгиня.

— Пока что еще не очень, но мы их украсим картинами и вьющимися растениями, и все будет замечательно. Один вагончик мы отдадим вам и вашей компаньонке. Конечно, это временное разрешение сложившейся ситуации. Ты одобряешь план, Розина?

— А как же! Если мадам княгиня примет наше приглашение, я буду просто счастлива.

Эдуар улыбнулся ей с нежностью.

— Я буду жить в третьем вагончике, так как я собираюсь продать гараж. После того, что там произошло, у меня больше не лежит к нему душа. А потом ведь нам понадобятся деньги, чтобы осуществить план реконструкции твоего участка, мама.

— Какой план, Дуду?

— Я тебе скажу позже, возможно, завтра; нужно чтобы он окончательно созрел в моей черепушке, — сказал Эдуар, стуча себя по лбу.

Розина была возбуждена перспективой новых приключений. Она полностью доверяла своему сыну. Возможность уехать подальше от Версуа и всех неприятностей придали княгине Гертруде новые силы.

Возвращение Селима, который рано уехал из дому, прервало их беседу. Его победоносная улыбка и блестящие от радости глаза предвещали хорошие новости.

— С тремя машинами все получилось! — ликовал он. — Я удачно нашел крупного торговца недалеко от аэропорта. Он согласен взять свою долю и все таможенные расходы на себя.

Сияющий Селим протянул князю регистрационную карточку гаража.

— Чтобы осмотреть машины, он хочет встретиться.

— Не густо! — вздохнул Эдуар.

— В швейцарских франках! — подчеркнул Банан. — То есть в настоящих франках! Возможно, тебе удастся его уболтать, чтобы получить больше. Я ему рассказал шикарную историю: будто я — твой шофер, а месье князю просто необходимо избавиться от переднеприводных машин. Вот ты мне и поручил заключить эту сделку с каким-нибудь владельцем гаража. Парень так проникся, что даже обещал мне комиссионные! Он приедет в полдень, теперь твоя очередь вступать в игру.

— Я ему продам только две машины, — решил Эдуар. — Нам ведь понадобится еще одна машина для Ее светлости, мисс Маргарет и небольшого количества вещей, которые у них остались. Мы завтра отправляемся в Пантрюш.

— У меня такое ощущение, будто у меня каникулы, — сказала Гертруда. — Вот уже сорок лет, как я никуда не выезжала из Версуа.

Она указала на два портрета, висящих в гостиной.

— Милый молодой человек, не будете ли вы так любезны упаковать аккуратно портреты их светлостей, чтобы не повредить их в дороге. И еще: снимите, пожалуйста, национальный флаг Черногории, оставьте древко, а остальное уложите в мой багаж.

— Он — пыльный, Ваша светлость, — как всегда необдуманно выпалила Розина. — Если вы позволите, я его сначала выстираю.

Эпилог

41

Конечно, новое жилище Гертруды не походило на роскошные королевские апартаменты, но было очень уютным и милым. Старая княгиня чувствовала себя в нем превосходно. К ней вновь вернулось прежнее спокойствие. Ее близкие старались изо всех сил, чтобы создать ощущение комфорта и уюта. Эдуар вместе с Бананом соорудил ей в глубине вагона широкую удобную кровать с балдахином из тщательно выделанной древесины, купленной на Блошином рынке. Розина на другом рынке — Сен-Пьер — купила кретоновую ткань цвета опавших лепестков роз, которой они обтянули все стенки и перегородки вагона; портреты Оттона и Сигизмонда висели на почетном месте. Из красивой ткани в полоску в стиле Людовика XIII сшили занавески для алькова. Два стенных шкафа, выкрашенные в светло-голубые тона, поставленные спинками друг к другу, отделяли «комнату» экс-государыни от «комнаты» ее компаньонки. Мебель дополняли столик с откидывающимся верхом и вольтеровское кресло Рашели.

Гертруда диктовала письма Маргарет; в этих письмах она сообщала своим родственникам и подданным, разбросанным по всему свету, о своей новой французской резиденции, которая, по ее описанию, была намного скромнее Версуа, но гораздо романтичнее и уютнее, чем старый замок.

Она расхваливала все прелести сельской французской жизни, опуская такие подробности пейзажа, как решетчатые мачты, газометры и водонапорные башни.

Банан вбил около вагончика Ее светлости длинный шест, снабженный целой системой растяжек, позволяющих поднимать и опускать национальный флаг «княжества». Но Гертруде приходилось терпеть и кое-какие неудобства, которые, правда, затрагивали три из ее пяти чувств восприятия.

Прежде всего адский шум, производимый десятью гоночными картами на треке с восьми вечера до полуночи ежедневно и с полудня до часу ночи по выходным дням. К этому прибавлялась музыка, которая буквально била по барабанным перепонкам несчастной княгини; громкоговорители усиливали звучание, и оно эхом отдавалось по всей территории. Это была современная штампованная поп-музыка — рэп или рэг, которая, казалось, пробирала до кишок, вызывая чувство дурноты.