Князь Ядыгар - [43]
— Надумали мириться? — толпа усадила обоих обратно на бочки. — Хорошо. Поклянитесь тогда, что не будете больше обиды друг другу чинить. Что рожи-то кривим? Вот вам крест. Или не православные?
Оба тут же негодующе забурчали и полезли за своими крестами. К целованию креста при заключении договора здесь относились очень серьезно.
— Клянусь, — буркнул один, облобызав крест.
— Клянусь, — следом произнес второй.
«Ну вот и знатно». Улыбаясь я оглядел людей, стоявших вокруг меня, и буквально кожей почувствовал расползающееся в воздухе ожидание и нетерпение. «Ждут, черти! Очень ждут! Надо вдарить им чем-то таким, сильным…». Если честно, я думал недолго, какое литературное произведение выбрать в качестве истории для местных. «Граф Монте Кристо! Только про старину Дантеса! Это должна быть бомба! Взрыв мозга! Ха, когда я прочел графа первый раз, у меня и случился этот самый взрыв…».
— А поведаю я вам, брате, одну удивительную историю, что случилась почти сотню лет назад где-то на юге русских земель, в одном небольшом княжестве, соседями которого были своенравные ляхи, — начал я тихим голосом. — Нес службу при дворе князя один сын боярский по прозванию Василий. С русой головушкой, с карими ясными очами да конопушками на лице. Был он добрый малый, ни работы, ни отдыха не чуравший. И вина мог отведать, и песню поддержать. Была у него любушка одна…
Широкими мазками я рисовал им жизнь точно такого же человека, как и они. В нем не было ничего сверхъестественного. У него не было крыльев или рогов или хвоста. И пусть здесь моряк Эдмон Дантес стал сыном боярским Василием, а прекрасная Мерседес превратилась в русоволосую Аленку, суть истории осталась неизменной. Это история о всепобеждающей любви к жизни, о бескорыстной дружбе, о страшном предательстве…
Рассказывая о предательстве лучшего друга, подкинувшего Василию подметные письма, я, как и остальные, в ярости сжимал кулаки. Вместе с остальными я с трудом сдерживал слезы, когда убитая горем Аленка без сил свалилась на пороге своего дома. И также, как и они, плакал, описывая всеми брошенного и умирающего от голода отца Василия. «Боже, да они, как дети! Не понимают, что большая часть моих рассказов это выдуманные истории, в которых нет ничего правдивого и реального»
— … Так прошло шесть долгих лет, в течение которых Василия, как запертый в клетке пардус, бился о каменные стены темницы. От его былой стати уже давно ничего не осталось, — пропускаемые через себя эмоции уже давали о себе знать; я стал делать больше пауз, чуть задыхаться. — Он высох аки древний старец, руки и ноги его покрылись струпьями. От одежды остались лишь одни лохмотья. Но страшнее всего, что он окончательно отчаялся. Ему казалось, что у него вообще больше ничего не осталось. Ни любимой, ни свободы, ни даже надежды…
Наконец, я почувствовал, что устал окончательно и бесповоротно. У меня просто не было больше моральных и физических сил рассказывать дальше. И, тяжело вздохнув, я замолчал и опустился на стоявший у мачты бочонок.
В этот момент, когда я охрипший и уставшей от напряжения, облокотился на мачту, до меня вдруг донесся до боли знакомый голос:
— А что, молодший брате, дале-то было? — это был тихо появившийся на нашем судне Иван Васильевич и судя по лицу, его терзало просто жгучее любопытство. — Уж больно узнать мне хочется, удалось ли сыну боярскому, Василию, вырваться али нет? Нежто сгинул там, сердечный?! А отомстил ли он врагам своим?
Пока я отходил от такой неожиданности, Ваня продолжал, правда, уже явно обиженным голосом.
— Я тут к тебе в гости заглянул… Хм, а почто ты и нам такие истории не рассказывал? Бают, что ты уж седмицу тут народ потешаешь, — народ быстро расступился перед идущим царем и двоими его рындами. — Нежто я обидел тебя когда? Нежто обделил милостями своими, что не вспомнил ты об своем брате?
Я тут же вскочил со своего места и подошел к царю. Расположение и неприязнь Ивана Васильевича было такой ветреной особой, что относиться к ней следовало с особым почтением.
— Не со зла, Великий Государь. Прости дурака, не со зла это я, — и ведь ни капли лжи не было в моих словах; я ведь, действительно, эти дни просто развлекался, просто пытался себя занимать во время вынужденного безделья. — Лишь хотел сначала честь по чести научиться рассказывать, а потом и к тебе с наилучшими историями прийти. Ведь негоже Великому государю с плохими дарами идти.
Едва выслушав, Ваня просиял и порывисто меня обнял. Видимо, понравились мои слова.
— Не забыл, значит, не забыл, — хлопал он меня по груди. — А ты все — таки расскажи, как дальше судьба Василия приключилась..
«Вот заладил, как попка, расскажи и расскажи. Тут в горле все высохло, как в Сахаре. Спину в добавок ломит…». Однако, делать было нечего, приходилось переступать через себя. Здесь и сейчас царю не принято было отказывать. «Придется, походу, добивать местного графа Монте Кристо… Хм! А это что за тип такой? Что-то я раньше его и не видел или просто не замечал. Худенький, узкоплечий, с курчавой бородкой. Сразу видно, книжная душонка! Одет хорошо, по богатому. В добавок около царя держится». Не знаю, почему, но взгляд этого субтильного человека мне сразу не понравился. Было в нем что-то такое или оценивающее, или прицеливающее. Примерно так, смотрит человек на необычную букашку, раздумывая наступить ли на нее ногой или нет. «Надо бы потом спросить, что это за кадр. Да, не забыть бы…».
Трагическая случайность забросила Дмитрия Мелехова в далекое прошлое, в 1941 год, за несколько месяцев до одного из самых кровавых и жестоких периодов в истории нашей страны. Чувствуя себя брошенным в безжалостную пучину, и страдая от собственной беспомощности что-либо изменить, Дмитрий безуспешно пытается достучаться до руководства государства. Однако, маховик судьбы не так просто повернуть вспять и черная орда с запада, состоящая из миллионов солдат, тысяч танков и самолетов вновь наносит страшный удар по Советскому Союзу.
Картина из захолустного музея, оказавшаяся порталом, отправила Дениса Антонова на сотни лет в прошлое, в эпоху Петра Великого, поместив его в личину босоного мальца, Алексашку Меншикова. В поисках дороги домой он с головой окунулся в пучину жестоких испытаний, став для будущего российского императора надежным советчиком и верным другом. С легкой руки Дениса в русской армии появились скорострельные мушкеты и слезоточивые гранаты, а частью флота стал грозный броненосец с батареей пороховых ракет на вооружении.
Александр, гениальный аналитик, наследник вольного космического баронства, волей судьбы был выброшен в другую реальность и чужое тело. Его аватаром стал незнатный чистильщик туалетов в мире, где у власти находились маги-аристократы. Пытаясь "играть свою игру", главный герой столкнулся с "сильными мира сего". В смертельной игре он с трудом выжил, приобретя новые знания, способности и новый статус. Теперь он часть боярского рода Скуратовых, которые презирают его, считают позором рода и подумывают об "очищении" доброго имени рода. Однако Александр не собирается "поднимать лапки" и сдаваться без боя.
Это история не столько об удивительной судьбе бывшего рядового Красной Армии, сколько история о Великой стране. .
Вчера он был последним солдатом человечества, павшего жертвой своей собственной глупости под натиском чуждой цивилизации. Он, как и остальные люди, должен был пасть за Землю в сражении, но судьба распорядилось иначе. Теперь он, бывший пилот штурмового звездолета, в теле подростка в странном мире, похожем на его старый мир, но основанном на власти магически сильных боярских и дворянских родов. Он внешне другой, но внутренне все тот же. В нем, по-прежнему, живет неутоленная жажда мести чужим за гибель своего мира… Сможет ли он ее утолить, когда нет ни единого намека на дорогу домой? Посмотрим…
Путем проб и ошибок Колин пытается выстроить из аморфного, потерявшего всякую надежду, клана нечно новое. Он спотыкается, набивает себе и своим товарищам шишки, но упорно двигается вперед, увлекая за собой все новых и новых гномов и… людей. А то, что он помнит из прошлой жизни, стало ему подспорьем в непростом пути к обретению силы.
Николай, обычный подросток из необычной семьи. Из-за странного стечения обстоятельств попадает в другой мир, где попытается найти свое место и обрести простое человеческое счастье. Но подойдет ли оно ему? Примечания автора: Автор новичок и это его первое произведение. В произведении намеренно используется скудное описание, чтобы читатель сам представлял мелкие детали, погружаясь глубже в повествование.
Меня зовут… нет, не так. У меня много имен — в каждом народе и на каждом Небе меня называют по-разному. Вспомнить все свои имена невозможно, зато одно имя является для меня родным. Азраиль. Меня зовут Азраиль… и я когда-то был Богом. Точнее, человеком, что по силе своей достиг уровня семи Богов. Но я был наивен, когда верил в святость Богов. Наивен и глуп, и потому поплатился. Детьми, силой и всем, что ценил. Но теперь я другой. И пришло время создать своё Небо.
Замыслы Великой Вселенной неисповедимы. Сбросив с мостика в пещерный провал, она без устали посылает меня в разнообразные миры не то в роли миротворца, не то разрушителя планов, которые идут вразрез с её невероятными задумками. Мои планы тоже рушатся. Хотела отсидеться у дедушки в Учебке, ан нет. «Труба трубит», и я вновь шагаю в портал, который приведёт меня в незнакомый мир, к встречам и старым друзьям.
В одной далекой-далекой галактике появился один свежерожденный клон. Правда несколько несвойственного для данной галактики типа. Да и создатель клона эту далекую-далекую недолюбливает, да и в целом — все вышло странно и не так.
Авария на картинге перебросила сознание программиста и по совместительству гоночного фаната Михаила Шумилова, не сумевшего в свое время реализовать себя в автоспорте, в тело подростка-гонщика на несколько лет назад. Сможет ли он использовать знания о ближайшем будущем, чтобы менять ход событий, и чего достигнет в чемпионате F4 — нижней ступени гонок на автомобилях с открытыми колесами? Ведь от этого зависит и его будущее тоже. Мечта исполнилась, пусть и таким неожиданным образом. Теперь главное — не упустить полученный второй шанс.