Князь Владимир — создатель единой Руси - [42]

Словом, даже в отрывочных данных древнерусских памятников о деятельности Ольги в начале 960-х гг. просматривается обширный замысел крещения Русской земли, который, однако же, нашел свое воплощение в исторической действительности только четверть века спустя, уже при ее внуке, князе Владимире. Княгине суждено было остаться в памяти потомков «предтекущей хрестианской земли», «денницей пред солнцем» и «зарей пред светом».

«Из варяг в греки» — историко-географический фантом

Знаменитый Волховско-Днепровский путь «из варяг в греки» занимает исключительное место в средневековой истории Руси. Ведь помимо чисто экономического значения ему приписывают и выдающуюся государствообразующую роль — того географического «стержня», на который были «нанизаны» древнерусские земли. Однако последние исследования убеждают в том, что перед нами типичный для средневековья историко-географический фантом.

Путь «из варяг в греки» появляется в «Повести временных лет» на первых же страницах, во вставном сказании о хождении апостола Андрея на Русь: «И был путь из варяг в греки и из грек до Днепру и верх Днепра волок до Ловати, и по Ловати внити в Ильмень озеро великое; из него же озера потечет Волхов и втечет в озеро великое Нево; и того озера внидет устье в море Варяжское (Балтийское); и по тому морю внити даже и до Рима…». После вставки об «Оковском лесе» летописец продолжает: «А Днепр втечет в Понтеское (Черное) море тремя жерелы (устьями), иже море слывет Русское, по нему же учил апостол Андрей, брат Петров…». И далее оказывается, что Первозванный апостол и был первым, кто проделал весь этот путь (в обратном направлении — «из грек в варяги»). В последующем летописном повествовании путь «из варяг в греки» больше не упоминается ни по какому поводу.

Можем ли мы поставить под сомнение это известие «Повести временных лет»? Не только можем, но и должны.

Сказание о хождении Андрея на Русь смущало исследователей, в том числе историков Церкви, прежде всего своей очевидной нелепостью с точки зрения географии. «Посылать апостола из Корсуни в Рим помянутым путем, — писал историк Русской Церкви Е. Е. Голубинский, — есть одно и то же, что посылать кого-нибудь из Москвы в Петербург путем на Архангельск»[16].

Прояснить этот вопрос помогает одна деталь в древнейших текстах сказания, где Днепр наперекор географии втекает в Черное море тремя устьями («жерелами»). Должное внимание к себе со стороны историков она привлекла относительно недавно. «Факт этот в высшей степени примечателен, — замечает А. Л. Никитин, — поскольку исключает возможность отнести его на счет ошибочной правки редакторов и переписчиков, ибо реальный Днепр в исторически обозримое (голоценовое) время неизменно впадал в Черное море одним устьем с Южным Бугом, образуя общий Буго-Днепровский лиман… Наоборот, у Дуная, при столь же неизменном наличии семи рукавов дельты, по традиции указываются только три важнейшие — Килийское, Сулинское и св. Георгия»[17].

Иначе говоря, русское сказание о хождении Андрея по Днепру и Волхову — это всего лишь поздняя перелицовка более древнего сказания о хождении первозванного апостола по Дунаю[18].

Действительно, ни в каком другом средневековом источнике волховско-днепровский путь не описан. И более того, хождение по нему апостола Андрея — сомнительное во всех смыслах, — на сегодняшний день является единственным подтверждением его существования. Это может показаться невероятным, но, тем не менее, дело обстоит именно так.

Прежде всего о пути «из варяг в греки» молчат скандинавские источники, что признают даже те ученые, которые не сомневаются в реальности Волховско-Днепровского маршрута[19]. Ничего не знают о нем и арабские географы и историки, сообщающие только о некоей Русской или Славянской реке, чьи истоки граничат с Морем мрака и страной Йаджуджа и Маджуджа (Гога и Магога), то есть с Балтийским морем и Северным Уралом. Но на роль этой реки может претендовать отнюдь не Днепр, а Дон или Волга, так что в арабских известиях мы видим смутные очертания Балтийско-Волжского торгового пути.

Василевс Константин Багрянородный, человек, безусловно, сведущий в русско-византийской торговле, описывая плавание русов по Днепру к Черному морю, заметил, что русские ладьи рубятся и спускаются на воду в верховьях Днепра и по его притокам. И это были всего лишь заготовки для судов, которые оснащались в Киеве, где, собственно, и снаряжался торговый караван в Константинополь. Ни о каких торговцах с Балтики, плавающих по Днепру, в Византии не ведали.

Из западноевропейских историков имеется лишь показание хрониста XI в. Адама Бременского (повторенное затем Гельмольдом) о том, что «из шлезвигской гавани обыкновенно отправляются корабли в Склаванию [славянское Поморье], Сведию [Швецию], Семланд [Земландский полуостров] и до самой Греции». Чтобы понять, как попали в этот отрывок греки, необходимо помнить, что немецкие хронисты XI–XII вв. вообще имели довольно смутные представления о Восточной Европе. Судя по географическому описанию того же Адама, ему казалось, что Балтийское море «наподобие пояса (название Балтийского моря производилось от лат. balteus — „пояс“. —