Князь Владимир и истоки русской церковной традиции. Этюды об эпохе принятия Русью христианства - [20]
. Если иметь в виду, что Краткая Правда появилась раньше других – во второй половине XI – начале XII века, то это означает, что либо институт десятины именно тогда стал давать сбои, либо здесь нужно видеть отсылку к более ранним временам (странно, что почти никто из исследователей правовых памятников не задался вопросами: а почему именно Владимиру, Ярославу и его сыновьям приписываются соответствующие правовые памятники? вложен ли в эту атрибуцию особый смысл?), т. е. на кризис института десятины именно в конце правления Владимира и в начале правления Ярослава.
Впрочем, десятина была в XI веке явно привычным явлением, поскольку преподобный Феодосий легко приводит ее в качестве примера великопостной аскетической практики для братии монастыря[189]. Традиции, заложенные князем Владимиром, нашли продолжение в конце XI века. В разгар очередной смуты погиб владимиро-волынский князь Ярополк Изяславич. В Повести временных лет он охарактеризован так: «Такъ бо бяше блаженый князь Ярополкъ кротокъ, смиренъ, братолюбивъ и нищелюбець, десятину дая от всихъ скотъ своих святей Богородици и от жита на вся лета»[190]. Две детали роднят его с Владимиром Святославичем – нищелюбие и полная выплата десятины, причем первое может рассматриваться как часть второго. Характеристика князя Ярополка Изяславича, равно как и сохранившиеся уставы смоленского князя Ростислава Мстиславича и новгородского князя Святослава Ольговича (1137)[191] и грамота владимиро-суздальского князя Андрея Юрьевича Боголюбского (1158)[192], свидетельствуют о географическом расширении понятия о десятине – вместо исключительно киевского явления оно становится местным епархиальным или, точнее, удельным, поскольку ее пожалование осталось в ведении князей, и в то же время о сокращении ее функций – теперь она шла только на содержание храмов и епископского стола, чтобы последний мог вершить находившийся в его компетенции суд.
Переосмысление десятины началось в конце XI века, когда она еще использовалась князьями-«западниками», но уже вне Киева, где она больше не упоминалась, а с середины XII века приобрела общерусское церковно-экономическое значение, полностью утратив те основы, которые когда-то в нее закладывались. Это и не удивительно, если учесть, насколько сильным был антилатинский и провизантийский крен в церковной политике времен Владимира Мономаха[193]. В то же время Киево-Печерский монастырь, несмотря на перипетии его внутренней жизни, сохранял основы, заложенные преподобным Феодосием. Традиция десятины держалась еще в начале XIII века в тех епархиях, где служили архиереями выходцы из Киево-Печерского монастыря: «[…]Разумей же, брате, колика слава и честь монастыря того! И постидевся, покайся и извол и си тихое и безмятежное житие, к немуже Господь призвал тя есть. Азъ бы рад оставиль свою епископию и работаль в томъ святемь Печерьском монастыре. И се же глаголю ти, брате, не сам себе величаа, но тебе възвещаа. Святительства нашего власть самъ веси. Кто не весть мене, грешнаго, епископа Симона, и сиа съборныа церьки, красоты Владимерьскиа, и другиа, Суждальскиа церьки, юже сам създахъ? Колико имеета градовъ и сель, и десятину събирають по всей земли той, – и темъ всемь владееть наша худость. И сиа вся бых оставиль, но веси, какова велиа вещь духовнаа и ныне обдержить мя, и молюся. Господеви, да подасть ми благо время на правление»[194]. Десятина использовалась в Русской церкви до конца XVI века, но никто не акцентировал на ней внимания[195]. Видимо, она превратилась в своего рода традиционный, не вполне осознаваемый и потерявший реальную значимость элемент церковного быта.
Император Карл Великий, статуя IX в.
На Западе десятина, кажется, получила оформление вскоре после прекращения гонений и особенно после объявления христианства государственной религией указом императора Феодосия, причем речь шла о моральном требовании жертвовать на нужды церкви и на благотворительные цели. Формальное правовое закрепление десятина получила на Турском соборе 567 года и на Маконском соборе 585 года, причем требование выплаты десятины ужесточалось: за невыплату десятины полагалось отлучение[196]. Впоследствии, уже при Карле Великом, за неуплату десятины полагались государственные наказания вплоть до смертной казни.
Важно отметить: инициатива внедрения десятины на Западе первоначально принадлежала церковным соборам и не имела ни глубокой смысловой подоплеки, ни особого успеха. И то и другое она приобрела, когда в ней оказалась заинтересована королевская власть. Очередной виток развития десятины в Западной Европе пришелся на эпоху правления Карла Великого, получив при нем значение миссионерского воздействия на христианизируемое и одновременно подчиняемое империи население германских племен[197].
В древнерусских постановлениях о десятине голос церкви не прослеживается, а ее введение целиком оказалось в руках верховной власти. Поскольку десятина на Руси появилась позднее западноевропейской, она впитала только ту традицию, которая оказалась более жизнеспособной, т. е. королевскую. Жесткое требование выплаты десятины, характерное для постановлений Карла Великого, отразилось в древнерусских памятниках в форме проклятия Владимира на не выполняющих данное княжеское распоряжение. Любопытно также и то, что при Владимире десятина была установлена почти сразу после крещения киевлян и совершенно соответствовала условиям, при которых десятина была установлена Карлом Великим у саксов – сразу после их христианизации. Это вполне может означать, что древнерусская десятина имела тот же смысл и цель, что и в Священной Римской империи, – способствовать христианизации регионов.
