Князь Шаховской: Путь русского либерала - [20]

Глава 5 В ПЕТЕРБУРГЕ

В конце XIX века Россия переживала период быстрого промышленного подъема. Заметно менялась социальная структура городов Российской империи, и в особенности обеих столиц — Москвы и Петербурга, значительную часть населения которых составляла интеллигенция. Весьма динамичной частью этой социальной группы было все более растущее студенчество. Отметим, что в конце XIX века из 52 учебных заведений России 14 (не считая 5 военных и 2 духовных) находились в Петербурге. В них обучалось около 10 тысяч человек, или почти половина всех российских студентов; 4,5 тысячи из них были студентами Петербургского университета (на 1 января 1905 года)^{81}.

Подобно многим европейским городам, Петербург рос больше ввысь, чем вширь. Тогда не было единого Петербурга. Центр города и окраины жили совершенно обособленной жизнью. Петербург дворянско-чиновничий был по площади, в сущности, небольшим городом. Таврический сад, Лиговка (до Невского), Загородный проспект, Большой театр, Галерная и течение Невы с захватом небольшой части Васильевского острова — таковыми были примерные границы официального, центрального Петербурга, престижной «сердцевины» города. На Выборгскую сторону ездили в основном на Финляндский вокзал, на Петербургскую — при катании на острова. «Это были по виду захолустные уездные городки с деревянными домиками, крашеными заборами, окаймлявшими огромные пустыри, с универсальными лавочками, в которых продавались и духи, и деготь»^{82}.

Путь из Петербургского университета с величественной набережной, с ее монументальными дворцами и простором лежал в совершенно другой город — к студенческому жилью, которое порой поражало своею бедностью. «Город пышный, город бедный» для многих студентов был неким психологическим и метафизическим прессом. Петербург был парадоксален, многолик. И если официозный, строгий, казарменный, чиновничий город пугал своим бездушием и безразличием, то город-муравейник, с грязными улочками, сырыми дворами-колодцами, каналами и вонью — город страданий, унижал, доводил порой до трагических ситуаций, достойных пера Ф. М. Достоевского.

Данные студенческих самопереписей свидетельствуют, что бюджет большинства студентов в значительной степени зиждился на финансовой помощи родителей и близких, найти работу в столице учащемуся студенту было очень непросто. Любопытно посмотреть прожиточный уровень столичного студента. Так, например, размер «среднего» бюджета, исходя из среднестатистических сумм ежемесячных родительских пособий и стипендий, определялся в 25 рублей. В эту сумму входили следующие расходы:

Комната — 11 руб. (22 руб. на двоих).
Обед — 7 руб. 50 коп.
Чай — 50 коп.
Сахар (5 ф.) — 80 коп.
Хлеб (утром 5 коп. и вечером 5 коп.) — 3 руб.
Освещение — 50 коп.
Прачка — 1 руб.
Мелкие расходы (баня, мыло, марки и т. п.) — 50 коп.
Театр, табак — 20 коп.
. . . . .
Всего — 25 рублей.

Как видим, средний бюджет был чрезвычайно напряженным, не допускавшим даже малейшего перерасхода по какой-либо его статье.

Прожиточный минимум студентов, попавших в материальное положение «недостаточных», колебался между 18 и 15 рублями. По большинству статей он вдвое уступал «среднему» бюджету. Если же студент обладал суммой, скажем, в 15 рублей и меньше, то он фактически оказывался на грани голода.

Чтобы находиться в категории «состоятельных», студенту необходим был более «эластичный» бюджет в 35–50 рублей:

Квартира и обед — 25 руб.
Хлеб, чай, сахар — 4 руб. 50 коп.
Прачка — 1 руб. 50 коп.
Мелкие расходы — 1 руб. 50 коп.
Подписка на библиотеку — 50 коп.
Подписка на газеты — 65–85 коп.
. . . . .
Всего — около 34 рублей{83}.

По сравнению с предыдущими, такой бюджет позволял иметь приличное жилье и питание, которые, как следует из приведенных выше расходных статей, «съедали» 87–93 процента студенческого бюджета. Кроме того, студентам приходилось платить за свое обучение. Правительство систематически повышало плату за образование с целью оградить университет от выходцев из неимущих слоев. Так, например, с 1887 до 1897 года плата за обучение возросла с 10 до 50 рублей в год^{84}. Перед началом каждого полугодия студенты должны были внести в кассу высшего учебного заведения половинную часть годовой платы за учение.

На квартирное скитальчество было обречено абсолютное большинство студентов, как правило, из тех, кто учился вдали от отчего дома. Как показывали социологические опросы, основная масса студенчества была в возрасте от 19 до 21 года. Студентов от 21 года до 26 лет было только 3 процента. В анкетах студенты отмечали, что хотя их семейный круг достаточно интеллигентный, образованный (это признавали 71 %), к моменту поступления в университет они отторгались от семьи и не имели уже духовной и нравственной близости с родителями (37 %)^{85}.

В Москве и Петербурге квартирная плата была особо высокой, за плохую комнату просили 10–15 рублей, за сносную — 20–25 рублей в месяц. За 20–25 рублей можно было устроиться с подобающими удобствами и снимать либо комнаты у хозяев, либо так называемые «меблированные номера» в дешевых гостиницах. Стоимость самого дешевого номера, например, составляла 20–25 рублей, чуть получше — 30–40 рублей. Обыкновенный номер — полуторакомнатный — состоял из гостиной и выгороженной спальни с кроватью. Он был оборудован дешевой мягкой мебелью — диваном, столом, двумя креслами, ломберным столиком, зеркалом. Среди студентов «меблировки» особенно ценились за возможность независимости от «хозяек»