Князь Шаховской: Путь русского либерала - [133]
Однако их религиозно-нравственные искания лежали в другой плоскости — плоскости постижения национального религиозного опыта и традиций русского православия. Г. В. Вернадский, автор воспоминаний о событиях тех лет, писал, что особенно это чувство обострилось после Октября 1917 года. «Вероятно, большевистский переворот обратил меня к церкви и оживил Нинино религиозное чувство. Из наших московских друзей так было и с Наташей и Аней Шаховскими». Тема религиозного переживания и обретения православия как способа самосознания личности вошла в молодежь Братства через М. В. Шика, зримо обозначив границу отчужденности между «отцами» и «детьми». «Под его влиянием мы вернулись к церкви», — вспоминала жена Вернадского-младшего>{382}.
Михаил Владимирович Шик (1887–1937) был известен в своих кругах как священнослужитель и литератор. Выпускник Московского университета (1912) по двум отделениям — всеобщей истории и философии, вольноопределяющийся в инженерных войсках во время Первой мировой войны, он принял православие, как мы отмечали, в 1918 году. «Это очень хороший и талантливый человек, который интересовался главным образом философскими вопросами. По своим искренним убеждениям он крестился и стал православным священником», — характеризовал Шика академик Вернадский, знавший его по совместной научной и творческой деятельности>{383}. Почти одновременно с появлением сборника «Вехи» (1909) Шик издал свой перевод знаменитого «Многообразия религиозного опыта» У. Джеймса. Эта книга в предвоенные годы завоевала авторитет властительницы дум интеллигентной молодежи обеих российских столиц.
Что касается Георгия Вернадского, то у него установились близкие взаимоотношения с православными иерархами в годы гражданской войны. Несмотря на тяжесть военного времени и трудные условия жизни, в Крыму наблюдался расцвет умственной и религиозной жизни. После прихода сюда Добровольческой армии в июне 1919 года религиозное чувство и религиозно-философская мысль прорвались наружу. Дружеские отношения установились у Георгия с архимандритом Вениамином, позже ставшим епископом Севастопольским. Через него уже в эмиграции Вернадский познакомился с несколькими видными иерархами, к которым заходил на чай и с которыми оживленно беседовал о текущем положении русской церкви в разных странах зарубежья. «Все трое руководящих владык — митрополиты Антоний и Платон и архиепископ Анастасий — были выдающимися людьми, каждый в своем роде», — вспоминал Г. В. Вернадский>{384}.
В смысле общих стереотипов сознания воззрения Георгия Вернадского оказались ближе консервативному, с религиозными чертами либерализму «веховского» направления, чем либерализму «милюковского» кадетского толка, светскому и радикальному по своему существу, считает современный исследователь его взглядов>{385}.
Георгий Вернадский менее своих друзей был настроен к конфронтации или к осуждению родителей. Такая позиция противоречила бы общему духу любви и уважения, царившему в семье. Мягкий, очень домашний, «частный» человек, Георгий никогда не стремился быть лидером, скорее ведомым. Влияние семьи на него было огромно. Практически всю жизнь сын ощущал на себе тень отца и огромную ответственность перед ним. Его первые научные работы 1913 года вызвали серьезную критику со стороны академика Вернадского, который и в дальнейшем со всей тщательностью и вниманием рецензировал все сочинения сына. Отец высоко отзывался о Георгии, называл его своеобразным и тонким историком, ученым с творческим элементом, широким взглядом и точной отделкой. Сказать, что Вернадский обожал своих детей — мало. «Я исключительно счастлив в детях. Моя Ниночка, страшно одаренная — талантливая художница с совершенно особыми филологическими способностями (редкий тип филолога по призванию), с своеобразным самостоятельным умом и чудным сердцем… Дети вышли разные — очень дружные — но сын православный и русский без всяких украинских симпатий — а дочка украинка, в этой области душевно близкая мне»>{386}, — с радостью и гордостью отмечал ученый.
В семье же Ольденбургов произошла, как мы уже говорили, настоящая трагедия: полная размолвка между отцом и сыном. Сергей Сергеевич Ольденбург (1887–1940), сын С. Ф. Ольденбурга от первого брака, по образованию юрист, историк, публицист, автор фундаментальной, неоднократно переиздававшейся в том числе и в наши дни книги о царствовании Николая II, был монархистом по своим убеждениям. О встрече с сыном С. Ф. Ольденбург писал жене 1 июля 1923 года из Берлина: «Тяжело мне очень и от глубокого, непримиримого разногласия с Сережей: столкнулись два мировоззрения и у двух людей, упорно держащихся каждый своего, верящих в него… Чувствую, что Сережа меня любит, но ему глубоко чуждо то, чем я живу, он это считает ошибкой, недоразумением глубоким и печальным с моей стороны, а мне то, во что он верит, кажется таким ветхим и нежизненным». Ей же 12 июля 1923 года он пишет: «С Сережей вчера большой разговор о религии — он становится религиозным, не церковно, этого пока что не видно, и в церковь он не ходит. Вообще, по-видимому, религиозность очень сильно распространяется. Мне как нерелигиозному человеку не вполне понятен этот новый поворот. Я уважаю религиозность, но, конечно, не узко церковную, а как базу этики, но сам не имею религиозных чувств». Идейные разногласия принципиального характера не мешали между тем С. Ф. Ольденбургу оказывать материальную помощь семье сына
Имя выдающегося русского мыслителя, публициста и просветителя Михаила Никифоровича Каткова (1818–1887), одного из основателей политической журналистики, издателя популярных и уважаемых в Отечестве и за рубежом «Русского вестника» и «Московских ведомостей», давно привлекает внимание исследователей. Особый интерес вызывают годы становления его личности, время, когда человек делает внутренний выбор, обретает себя. Читатель имеет возможность познакомиться с миром мечтаний, романтическими привязанностями и кругом друзей и товарищей М. Н. Каткова.
Наиболее полная на сегодняшний день биография знаменитого генерального секретаря Коминтерна, деятеля болгарского и международного коммунистического и рабочего движения, национального лидера послевоенной Болгарии Георгия Димитрова (1882–1949). Для воссоздания жизненного пути героя автор использовал обширный корпус документальных источников, научных исследований и ранее недоступных архивных материалов, в том числе его не публиковавшийся на русском языке дневник (1933–1949). В биографии Димитрова оставили глубокий и драматичный отпечаток крупнейшие события и явления первой половины XX века — войны, революции, массовые народные движения, победа социализма в СССР, борьба с фашизмом, новаторские социальные проекты, раздел мира на сферы влияния.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.