Князь Олег - [171]
Первым словом, да умиримся с вами, Греки! Да любим друг друга от всея души и не дадим никому из сущих под рукою наших Светлых Князей обижать вас: но потщимся, сколь можем, всегда и непреложно соблюдать сию дружбу! Также и вы, Греки, да храните всегда любовь неподвижною к нашим светлым Князьям Русьским и всем сущим под рукою Светлого Олега. В случае же преступления и вины да поступаем тако…
Вина доказывается свидетельствами; а когда нет свидетелей, то не истец, но ответчик присягает, и каждый клянется по вере своей…»
— Так! Именно тако и должно быть! — сказал он, улыбаясь, и продолжил чтение:
«Русин ли убиет Христианина или Христианин Русина, да умрет на месте злодеяния! Когда убийца домовит и скроется, то его имение отдать ближнему родственнику убитого, но жена убийцы не лишается своей законной части…»
Олег прочитал третье условие договора и нахмурился: «Да! О наследии жен и дщерей думать надо всегда!..»
«Кто ударит другого мечом или каким сосудом, да заплатит пять литр серебра по закону Русьскому; неимовитый же да заплатит что может… да клянется по Вере своей, что ни ближние, ни друзья не хотят его выкупить из вины: тогда увольняется от дальнейшего взыскания…
Когда Русин украдет что-либо у Христианина или Христианин у Русина и, пойманный на воровстве, захочет сопротивляться, то хозяин может убить вора и не бысть за то наказуем.
Когда ветром выкинет Греческую ладью на землю чуждую, где случимся мы, Русь, то будем охранять оную вместе с ее грузом, отправим в землю Греческую и проводим сквозь всякое страшное место до бесстрашного…». Олег читал без устали, бормоча про себя особо понравившиеся выражения, а иногда вытирал слезы, текущие помимо его воли. «Ах как жаль, что стал я так стар, что не мог сам… Надо бы отблагодарить моих верных «Лучеперых», да и христиан тоже. И Исидор, и Айлан знают, что делают! Помогли и слог, и суть определить. Гляди-ка, все изложили так, как я и требовал!» — бормотал про себя великий князь и гордо прочитал следующие строки:
«Ежели между купцами и другими людьми Русьскими в Греции будут виновные и ежели потребуют их в отечество для наказания, то Царь Христианский должен отправить сих преступников в Русь, хотя бы они и не хотели туда возвращаться!.. Да поступают тако и Русьские в отношении ко Грекам!
Для верного исполнения сих условий между нами, Русью и Греками, велели мы написать оные киноварью на двух хартиях. Царь Греческий скрепил их своею рукою, клялся Святым Крестом, нераздельною Животворящею Троицей единого Бога и дал хартию нашей Светлости; а мы, Послы Русьские, дали ему другую и клялися по закону своему, за себя и за всех Русьских, исполнять утвержденные главы мира и любви между нами, Русью, и Греками. Сентября во вторую неделю… девятьсот одиннадцатого года».
— Ты бы, великий князь, сначала на дары императора Льва посмотрел! Смотри, сколько золота, парчи и диковинных фруктов прислали тебе братья-императоры, чтобы ты поправлял здоровье свое! — проговорил Стемир, глядя на великого князя с сожалением: как быстро мы состарились, друже, говорил его взгляд, и Олег, поняв его, отмахнулся:
— А, это не мне! Это надо всем вам! За ваш тяжкий труд! За любовь ко мне! Низко кланяюсь вам за это! — И он поклонился в пояс своим «Лучеперым» друзьям, а затем проговорил извиняющимся тоном: — Правда, я должен и христолюбцев наших отблагодарить. Айлан, прошу тебя, подойди ко мне.
Айлан, как всегда стоявший в самом дальнем углу княжеской гридни, услышал приказ великого князя и вздрогнул: неужели князь снизошел до христиан? Он медленно, стараясь не показывать ни своей рыцарской выучки, ни торжества своего терпения, подошел к великому князю и, поклонившись ему, спокойно спросил:
— Князь изволит меня о чем-то спросить?
— Да, Айлан. Сначала скажи, что бы ты хотел получить за то, что написал договор с греками, — Олег с любопытством разглядывал зятя, облаченного в стихарь[66], подпоясанный широким поясом, и фелонь[67].
— Я хотел бы получить от тебя, великий князь, только одно — любовь и веру, — искренне ответил Айлан и понял, что совершил ошибку.
— Неужели тебе мало того, что я выделил твоей пастве весь западный угол Киева? Строй там чего хочешь! Учи своих прихожан чему хочешь! Разве я обидел хоть одного твоего христианина? — Олега обидел отказ зятя взять хоть немного золота.
— Хорошо, великий князь! Я возьму двадцать литр золота, чтобы украсить алтарь в своем храме, — спохватившись, проговорил Айлан, и все засмеялись.
— Ладно! Возьми сто литр золота и укрась алтарь и иконостас в своем храме Илии Пророка яко подобает! — раздобрился Олег, и Айлан велел Исидору подойти к княжескому столу и взять выделенную им долю.
— А что еще хочет от меня великий киевский князь? — спросил Айлан после того, как Исидор забрал золото и отошел в дальний угол гридни.
— Я хочу, чтобы ты поведал нам, как живут оба брата-императора в Византии, — строго спросил Олег, и Айлан понял, куда он целит.
— Они живут не по заповедям Христа, великий князь, — нехотя ответил Айлан.
— Расскажи, Айлан, — повелительным тоном потребовал Олег.
Все расселись вокруг огромного стола, на котором еще лежала груда дорогих подарков от византийских императоров, и приготовились слушать монаха.
В том включены романы А. И. Красницкого (Лаврова) «В дали веков» и Г.Ф. Петреченко «Рюрик», рассказывающие о жизни «первого самодержца российского» (Н. М. Карамзин). Написанные в разное время, с разных позиций, романы удачно дополняют друг друга и помогают читателю наиболее полно представить личность Рюрика.
Исторический роман Г. Петреченко «Рюрик» освещает жизнь первого великого князя Древней Руси (IX в.) и повествует о событиях, непосредственно связанных с борьбой христианской религии с язычеством. Роман рассказывает о жизни варягов-руси до прихода на Русь в первые годы после их переселения к нам в процессе становления русской государственности.Роман был впервые издан издательством «Флокс» в Нижнем Новгороде в 1994 г. и вызвал широкий интерес у читателей. Международным фондом «Культурная инициатива» с подачи Информационного центра «Сорос — Нижний Новгород» роман рекомендован для обязательного прочтения студентам 1-го курса вузов России и СНГ и учащимся 8-х классов общеобразовательных школ по программе «История России», а также учащимся 10–11-х классов по программе «Литература России XX века».
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Юрий Долгорукий известен потомкам как основатель Москвы. Этим он прославил себя. Но немногие знают, что прозвище «Долгорукий» получил князь за постоянные посягательства на чужие земли. Жестокость и пролитая кровь, корысть и жажда власти - вот что сопутствовало жизненному пути Юрия Долгорукого. Таким представляет его летопись. По-иному осмысливают личность основателя Москвы современные исторические писатели.
Новый роман известного писателя — историка А. И. Антонова повествует о жизни одной из наиболее известных женщин Древней Руси, дочери великого князя Ярослава Мудрого Анны (1025–1096)
О жизни и деятельности одного из сыновей Ярослава Мудрого, князя черниговского и киевского Святослава (1027-1076). Святослав II остался в русской истории как решительный военачальник, деятельный политик и тонкий дипломат.
Время правления великого князя Ярослава Владимировича справедливо называют «золотым веком» Киевской Руси: была восстановлена территориальная целостность государства, прекращены междоусобицы, шло мощное строительство во всех городах. Имеется предположение, что успех правлению князя обеспечивал не он сам, а его вторая жена. Возможно, и известное прозвище — Мудрый — князь получил именно благодаря прекрасной Ингегерде. Умная, жизнерадостная, энергичная дочь шведского короля играла значительную роль в политике мужа и государственных делах.