Князь Никто - [42]
Неслышной тенью я скользнул по карнизу, поднялся на самый верх, огляделся, чтобы сориентироваться. Опасно было таскать при себе все свои деньги разом. Следовало до поры до времени спрятать часть своих сокровищ в каком–нибудь тайнике. Почему бы не прямо здесь, где в мансарде живет такая очаровательная хранительница? Хоть она и никогда не узнает об этом…
Приметная башенка с флюгером в форме петуха. Каминная труба с нарисованной грустной рожицей. Мордатый рыжий кот, с любопытством взирающий на меня с самого края карниза. Вряд ли его можно считать надежной приметой места, но видеть я его все равно был рад.
Я сунул в глубокий карман штанов пару мелких купюр и свою паспортную книжку. А все остальное — бумаги, конверт с деньгами и мешочек с золотом, забил поглубже в нишу, оставленную выломаннившимся из свого гнезда кирпичом. Сверху над этой дырой проходил жестяной желоб, так что залить тайник дождем, если таковой случится в ближайшие дни, было не должно.
Почти бесшумно я соскользнул с крыши по водосточной трубе, еще раз огляделся, тщательно запоминая адрес и расположение домов и потопал в сторону Невы.
Васильевский остров я никогда не любил. Почему–то он вгонял меня в черную меланхолию даже в той своей части, которую облюбовали для своих особняков аристократы. Справиться с экзистенциальной тоской, которая захватывала на этой стороне Невы мой рассудок, не помогали ни пышные клумбы и цветники, разбитые на во всех дворах, на балконах и даже на крышах, ни играющие денно и нощно на перекрестке Среднего проспекта и Восьмой линии музыканты, ни даже вино и коньяк. Цветы казались бумажными венками на могилах, музыканты все время фальшивили и излишне растягивали ноты, а выпивка… Выпивка только вгоняла в тоску еще больше. Кроме того, сейчас, пребывая в теле полуголодного и совсем юного парня, я бы не рискнул экспериментировать с употреблением алкоголя. Во всяком случае, до тех пор, пока я не найду более или менее надежных приятелей, в обществе которых будет не страшно, если я с пары стопок просто упаду и усну юным здоровым сном.
Когда я добрался до Большого проспекта, Васильевский остров уже начал просыпаться, а знакомая еще с прежних времен тоска уже запустила в мою душу свои цепкие коготки.
Заспанные домработницы уже потянулись со своими корзинками в сторону рынка, помятые, как будто спали прямо в одежде, дворники уже нашали шваркать метлами по брусчатке улиц и тротуаров. А с самого утра недовольные жизнью жандармы уже заняли свои сторожевые будки.
На одиного бредущего подростка, то есть меня, никто пока что не обращал внимания. Приметная башенка с горгульей была на месте. Только вид у нее был более новый, чем в тот раз, когда Прошка мне ее показывал.
А вот и вывеска аптеки. Только само заведение еще закрыто. Час все–таки ранний. Впрочем, заходить я в нее пока что не собирался. Для начала мне нужен был подходящий наблюдательный пункт. Прежде чем пытаться навести контакты с родственниками того, кто в будущем станет моим самым верным сподвижником, не предавшим даже под топором палача, следовало сначала осмотреться.
Судьба — материя на самом деле очень прочная. Раз события уже свершились, то, чтобы обратить их вспять, требуются немалые усилия. Нельзя просто так переместиться в прошлое и убить своего врага прямо в колыбели. В этот простой и прямолинейный план непременно вмешаются досадные случайности, которые будут всячески мешать его осуществлению. Это может быть что угодно — от внезапно упавшего тебе на голову с ясного неба кирпича, до попавшей под ботинок в самый ответственный момент банановой кожуре. Причем с тобой, как с посторонним элеметном этой цепочки событий, рок церемониться не будет, так что задумав простое и незамысловатое убийство, ты скорее всего погибнешь сам, причем от самой нелепой из случайностей. Потом твое никому неинтересное тело заберет труповоз и отправит в печь котельной. И через два дня о тебе никто даже не вспомнит. Ну, мол, был какой–то тип. Пришел, подскользнулся на таракане, ударился головой об ступеньку и умер. Даже имени никто не вспомнит. Потому что тут ты никто.
Я хотел, было, усмехнуться, но губы задрожали и скривились в гримасу злой тоски. Я был Никто в том времени, откуда я пришел. И здесь я тоже Никто. Человек, который не может назвать свое настоящее имя.
Я потер кулаками предательски защипавшие глаза и решительно направился к деревянным лесам, прилепившимся к фасаду дома почти напротив аптеки. Судя по пыли, покрывающей доски, на них уже никто не забирался по крайней мере месяц. Значит если я несколько часов на них просижу, ни один фасад дома не пострадает…
— Эй ты! — раздался за спиной чей–то голос. — А ну сюда иди!
Я резко обернулся. В мою сторону вразвалочку, с видом хозяев жизни двигались трое рослых парней, совсем ненамного меня старше.
Глава 14. Кое–что о том, что у судьбы есть чувство юмора
Вид парней не выражал ничего хорошего. Центральный был здорово меня крупнее, но голова при этом была какой–то мелкой, как будто у ребенка. Из–за этого вид у него был карикатурным. Именно так газетчики рисуют уличных хулиганов — широченные плечи, кулаки больше головы, а сама голова больше похожа на какое–то недоразумение. В иной ситуации я бы даже посмеялся.
Сначала я выносил мозг дочери-подростку на тему "kak вести себя в коллективе", а потом вдруг оказался в 1980 году в теле четырнадцатилетнего парня. Которого родители на все лето отправляют в пионерский лагерь. Иронично. Неожиданная возможность доказать правдивость своих аргументов. Ну что, раз-два, левой-правой, "Всегда готов!", зарница, пионерская зорька! Смогу повторить?
Началась вторая смена в пионерском лагере "Дружных", а я продолжаю оставаться в теле четырнадцатилетнего Кирилла Крамского. Обычного подростка в обычном тысяча девятьсот восьмидесятом году. Обычный взрослый из двадцатых годов двадцать первого века. Уже немного освоился и даже начал получать удовольствие от так странно сложившихся обстоятельств.
"Наш корреспондент трагически погиб, выполняя задание редакции..." — напишут завтра в новостях. Только я этого не увижу, потому что разбился об бетонный пол цеха заброшенного завода. Я упал с огромной высоты. Но почему-то не погиб, а провалился во времена позднего Советского Союза. И попал в тело только что получившего диплом факультета журналистики парня, которого распределили в заводскую многотиражку. Ах как иронично! Где же я так нагрешил-то, что колесо Сансары снова отправило меня работать в прессу?
Однажды в какой-то реальности российский император выбрал в жены не ту принцессу, и локомотив мировой истории покатился по совершенно другим рельсам… Я вернулся в Петербург, отслужив три года по контракту. Вот только привыкнуть к прежней жизни у меня не вышло. Так что я сел на поезд и поехал в Сибирь. В поисках новой жизни или нового себя. По дороге неведомый стрелочник отправил мой вагон по другим рельсам и в совершенно другую реальность. Нет, поезд привез меня в Сибирь. Только Сибирь оказалась совсем другая.
Вот так всю жизнь мечтаешь попасть в другой мир, грезишь о невероятных приключениях, великих поступках. Сколько раз ты представлял себе, как пускаешь молнии из рук или же рубишь тяжелым мечом неугодных тебе врагов. А что на деле? Есть ли у тебя навыки, которые помогут выжить? Не каждый встретит чужака с распростертыми объятиями. Вот и будешь скитаться в поисках рояля из кустов, в виде невероятной силы. А что если этого рояля не будет? Эта история, не про всемогущего героя. Не про эпические битвы и пафосные речи.
Поиск себя – тяжелый путь. Но он необходим тому, кто хочет, чтобы его голос был услышан. Игорь Михайлович ищет себя. Преодолев чудовищные испытания, ему это удается. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации. Содержит нецензурную брань.
Вчера его назначили предводителем рыцарей святой веры, а сегодня он впервые убил во имя бога. И теперь выбирает между сотнями жизней и чистотой совести. Судьба предопределена или всевышний хочет, чтобы люди вмешались в его замысел? И важно ли это, если речь идёт о первом смехе ребёнка, который иначе никогда не родится? Это приквел к роману «Круг замкнулся». Приходите! И присоединяйтесь к Тёплому миру vk.com/warm.universe.
Мрачная и пронзительная история запретной любви и тысячелетнего искупления. Для ценителей произведений Танит Ли.
Вернувшись домой после службы в армии, Глеб Савёлов занялся любимым делом — вместе с друзьями он создал спортивно-туристический клуб «Искатель». Ребята организовывали походы в аномальные зоны, активно их исследовали в поисках мифической точки перехода. Познакомившись на международной конференции с профессором из Англии, ребята договорились о совместном походе. С этого момента их жизнь наполнилась необъяснимыми событиями и мистикой. Искатели начинают подозревать, что профессор не тот за кого себя выдаёт, а он, тем временем, неожиданно и совершенно незаметно начинает руководить экспедицией.
После предательства Бастиана Тремблэя и похищения части души Эбигейл едва ли способна противостоять новым опасностям. Девушке предстоит открыть в себе невероятные силы и научиться ими управлять, прежде чем доверие к окружающим будет окончательно подорвано, а ее жизнь окажется на волоске. Когда прошлое неожиданно настигает ее и братьев Тремблэй, Эбигейл должна сделать непростой выбор, и на этот раз права на ошибку у нее не будет, она должна помнить: никому нельзя доверять.