Князь мира - [54]
Вести с барыней великатные разговоры надо было большое уменье, тоже знание, когда слово вставить, когда только голову наклонить, когда смешок пустить или шутку, самое же главное - каждой морщинкой, всяким уголком под глазами не ронять с лица ту преданность и умиленность, о которой даже дворовые псы знают всего наполовину.
Никита Мироныч в ответ рта не раскрыл, понимай: великая милость, что видит теперь барыню своими глазами, не дает говорить, но в глазах у него что только творилось в эту минуту: они, кажется, были готовы свалиться, скатиться к ногам и привеситься двумя пуговками к туфлям, - барыня оправила подолы, усаживаясь глубже и протягивая ноги на скамеечку, обитую зеленым бархатом, откинула устало руку с дорогими кольцами на точеных пальцах, с которыми Рысачиха не расставалась, то ли опасаясь, как бы их не подмели сенные девки во время уборки, то ли хорошо испытавши, какие глубокие шрамы после них остаются у этих девок на щеках.
- Опять, Мироныч, были сваты!.. - вопросительно взглянула барыня на старосту.
С Никиты Мироныча потекла было медовая сладость, но тут барыня нахмурила брови, которые словно сломались посередине, и отвернулась, как бы не желая показывать старосте горя, которого тот все равно не поймет. Никита Мироныч все сразу смекнул, к чему дальше речь поведет, смахнул с лица морщинки и потупился с кающимся видом, как на исповеди.
- Отказала! - отрубила барыня, одним только пальчиком на руке шевельнувши. - Отказала! Хотя, Мироныч, и на этот раз, знаешь, опять сватался кто?
Никита Мироныч снова заиграл глазами, как самый настоящий придворный, вытянулся вперед и уж заранее выразил испуг и удивленье.
- Князь Копыто-Наливайко… Они с покойным в одном полку начинали!
- Ох, матушка барыня! - прервал свое молчание Никита Мироныч, чувствуя, что пора уж вставить словцо, иначе недалеко до болвана, после которого у барыни хорошего уже нечего ждать. - Вы сами-то, матушка наша -царица! Что князь Копыто: у него заложено все и перезаложено, а у вас землю в день не обежишь, пожалуй, ноги отстанут! И с роду он тоже… - говорят, будто татарин!
- Нет… нет, Мироныч, - замахала барыня руками, - не говори. Ты дурак. Совсем не потому-у… совсем, совсем не потому!
Никита Мироныч, пропустивши благополучно дурака, выразил еще большее удивленье, хотя знал все наперед, что барыня скажет.
- Не могу, Мироныч… не мо-гу-у! Забыть, забыться не могу… Это… это такой был человек… такой был человек! - Рысачиха поднесла к глазам маленький платочек, хрустнули точеные пальцы, и кружева в них задрожали, а Никита Мироныч прижал к сердцу шапку и низко склонил голову.
- Я в монастырь, Мироныч, уйду… в монастырь!
Не раз уже староста слышал с самого дня смерти майора про этот монастырь, но про себя, жене даже не проговорившись, каждый раз, выходя после таких разговоров от барыни, думал, что в этом монастыре еще не звонили.
"Сейчас пойдет, - промелькнуло у него в голове, - сначала в монастырь, а потом вспомнит и кого-нибудь велит отодрать на конюшне! Надо кликать скорее Аленку, чтобы тащила воды. Что ее на этот раз, черта, не видно!"
Душа Аленушка всегда стояла за шторой с готовым стаканом холодной воды, который вырывал у нее на ходу Никита Мироныч, подносил к розовым губкам, и Рысачиха отпивала глоток, после чего принималась уже за дела, забывая про монастырь до следующей встречи.
Оглянулся Никита Мироныч, и на этот раз вместо Аленки за шторой вдруг померещился ему золотой эполет, чудная эта ермолка с кисточкой на самой верхушке, вскрикнул Никита Мироныч, что и привело в себя без воды Рысачиху.
- Ай! - не удержался Никита Мироныч.
- Да что ты, Мироныч, обалдел, что ли? - спокойно спросила барыня, откинувши на колени платок. - Как меня испугал!
- Уж простите, матушка барыня, меня, дурака, не удержался, - плаксивым голоском начал Никита Мироныч, - что же вы такое надумали, как же не вскликнуть? Да не вскликнуть тут - кричать будешь! В монастырь!.. Да вы же и так живете с мужиками-дураками, как в заточении…
Барыня с каждым словом отваливалась от спинки кресла, смотря на старосту воспаленными, иссиня-черными глазами.
- В монастырь! - продолжал Никита Мироныч. - А кто же о мужиках заботиться будет?
- Это ты верно говоришь, Мироныч: без меня мужики пропадут!
- Пропадут, пропадут, матушка барыня! Пропадут, как вошь без волос, проворуются, пропьются все до чистогана и… по миру пойдут. Нет уж, барыня, матушка барыня, лучше уж за Копыту тогда замуж идите!
- Молчи, дурак, когда сказать не умеешь!.. Как ты так смеешь?!
Никита Мироныч не ожидал такого результата своих пламенных слов, которые, как хорошо он по барыне видел, попадали в нужное место.
- Что за Копыто?.. - сломалась у барыни бровь.
Никита Мироныч смекнул, что зачитался и одним неосторожным словком все дело испортил; а все этот дурак Недотяпа, из всякого разума выбил, ни дна ему ни покрышки. Хлопнулся он барыне в ноги и завопил:
- Матушка барыня, за князя Копыту! Копыту… как его полностью величанье, опять, прости осподи, из разума вышло… Пощадите меня, дурака… не гневитесь! - и поцеловал туфлю, которой барыня тыкнула его в нос.
С каждым годом творчество Сергея Клычкова завоевывает все большее признание читателей. После выпуска первых поэтических сборников «Песни» (1911) и «Потаенный сад» он примыкает к новокрестьянскому направлению, во главе которого были Н. Клюев и С. Есенин. С большим мастерством Клычков разрабатывал мотивы русской песни и сказки. В 1937 году он был незаконно репрессирован, и его самобытная поэзия и проза на многие десятилетия были преданы забвению. В настоящую книгу вошло лучшее из поэтического наследия С. Клычкова.
Проза русского советского писателя С. А. Клычкова (1889- 1940) связана с гоголевской традицией совмещения реального и фантастического планов - это создает в романах "Сахарный немец", "Князь мира" и др. атмосферу гротескно-сказочного быта, в котором действуют его излюбленные герои - одинокие мечтатели, чудаки, правдоискатели.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Проза С.Клычкова (1889-1940) сказочная по форме, пронизана народно-поэтическим восприятием мира. Он пишет о самобытности, природной одаренности крестьянина старой Руси, языческой стихии его воображения. Критика 1920-30-х годов сравнивала прозу писателя с творчеством Гоголя, Лескова, Мельникова-Печорского.
Михаил Михайлович Пришвин (1873-1954) - русский писатель и публицист, по словам современников, соединивший человека и природу простой сердечной мыслью. В своих путешествиях по Русскому Северу Пришвин знакомился с бытом и речью северян, записывал сказы, передавая их в своеобразной форме путевых очерков. О начале своего писательства Пришвин вспоминает так: "Поездка всего на один месяц в Олонецкую губернию, я написал просто виденное - и вышла книга "В краю непуганых птиц", за которую меня настоящие ученые произвели в этнографы, не представляя даже себе всю глубину моего невежества в этой науке".
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Короткий рассказ от автора «Зеркала для героя». Рассказ из жизни заводской спортивной команды велосипедных гонщиков. Важный разговор накануне городской командной гонки, семейная жизнь, мешающая спорту. Самый молодой член команды, но в то же время капитан маленького и дружного коллектива решает выиграть, несмотря на то, что дома у них бранятся жены, не пускают после сегодняшнего поражения тренироваться, а соседи подзуживают и что надо огород копать, и дочку в пионерский лагерь везти, и надо у домны стоять.
Эмоциональный настрой лирики Мандельштама преисполнен тем, что критики называли «душевной неуютностью». И акцентированная простота повседневных мелочей, из которых он выстраивал свою поэтическую реальность, лишь подчеркивает тоску и беспокойство незаурядного человека, которому выпало на долю жить в «перевернутом мире». В это издание вошли как хорошо знакомые, так и менее известные широкому кругу читателей стихи русского поэта. Оно включает прижизненные поэтические сборники автора («Камень», «Tristia», «Стихи 1921–1925»), стихи 1930–1937 годов, объединенные хронологически, а также стихотворения, не вошедшие в собрания. Помимо стихотворений, в книгу вошли автобиографическая проза и статьи: «Шум времени», «Путешествие в Армению», «Письмо о русской поэзии», «Литературная Москва» и др.
«Это старая история, которая вечно… Впрочем, я должен оговориться: она не только может быть „вечно… новою“, но и не может – я глубоко убежден в этом – даже повториться в наше время…».