Князь Мещерский - [7]

— Может, это были немцы?

— Евно говорил, что англичане.

— Что еще знаешь?

— Ничего… — Савинков внезапно встрепенулся и посмотрел на нас с ненавистью. — Больше ничего не скажу. Будьте вы прокляты, палачи!

— Валериан Витольдович? — Татищев посмотрел на меня.

— Хватит! — покрутил я головой. — Не выдержит.

— Увести! — приказал генерал.

Конвойные подхватили арестанта под руки и, морщась – от Савинкова ощутимо воняло, вытащили из комнаты.

— Прикажите не спускать с него глаз, — попросил я.

— Почему? — удивился Татищев.

— Может покончить с собой. Для таких, как он, заговорить на допросе да еще нагадить под себя – великое потрясение. Нервический тип.

А еще я помню, как умер этот террорист в моем мире…[9]

— Не буду спорить, — согласился генерал. — Рощенков? Слышал?

— Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство! — отрапортовал следователь.

— Ну, а мы навестим господина Азефа, — потер руки Татищев. — Немедля.

— Может, не стоит спешить? — спросил я. — Проследить за домом, улучить удобный момент?

— Вы не знаете Азефа! — фыркнул генерал. — Осторожный, подлец, и хитер безмерно. Будем медлить – ускользнет. Надо спешить. Рощенков, собери срочно всех свободных. Выезжаем как можно скорей!

Всей кавалерией…

— Позвольте и мне с вами? — попросился я.

— Не смею препятствовать, — кивнул генерал. — После того как вы лихо заставили этого упыря говорить… Не знал, что умеете. Кстати, каким образом?

— Я врач, и знаю, где у человека нервные узлы.

— Хм! Всего лишь иголка… Не поделитесь опытом? Мне понадобятся такие специалисты.

— Если отыщете медиков, согласных на такую работу.

— Именно врачей?

— Нужно контролировать состояние подследственного. Может умереть от болевого шока.

— Найдем! — кивнул Татищев.

Группа захвата выехала на трех автомобилях, одним из которых оказался «Руссо-балт» Татищева. Меня он пригласил к себе.

— Давно желал повидаться с Азефом, — сказал в салоне. — Уникальная личность: слуга двух господ. Работал на Охранное отделение и одновременно возглавлял Боевую организацию эсеров. Преуспевал в обеих ипостасях: проводил теракты в отношении высокопоставленных чиновников и одновременно сдавал своих подельников полиции. Мерзавец! После восшествия на престол государыни скрылся за границей. Жил в Берлине. С чего, интересно, вернулся?

— Деньги.

— Вы так думаете?

— Что тут хитрого? У таких, как Азеф, нет убеждений и принципов. Только жажда наживы.

— Пожалуй, соглашусь, — кивнул Татищев. — При Савинкове нашли пятьдесят тысяч рублей – это много даже для террориста. Сомневаюсь, что их дали эсеры. Они отказались от террора, насколько знаю, и, похоже, что твердо.

— Это деньги англичан.

— Почему не немцев?

— Те не содержали наших революционеров, этим занимались англичане.

— Вы неплохо осведомлены, — хмыкнул Татищев. — Не буду спрашивать, откуда. Но зачем англичанам убивать императрицу?

— Потому что она против мира с немцами. Государыня настроена решительно – только капитуляция. В случае ее Германия подпадет под российское управление, а она брала у Британии кредиты на войну. Стоит ли говорить, что возвращать их не станут, а это сильнейший удар по интересам лондонских банкиров. То есть людям, которые правят Британией.

— Правят ей парламент и король.

— Король – больше церемониальная фигура, а в парламенте заседают выходцы из богатейших семей, сделавших состояние на ограблении колоний, морском разбое и уничтожении соотечественников. Слышали про огораживание? Однажды британские лендлорды решили, что выращивать овец на шерсть выгоднее, чем собирать арендную плату от крестьян. Они стали сгонять их с общинной земли, огораживая ее под пастбища. Тысячи людей остались без средств к существованию. Какая-то часть устроилась на мануфактуры, другая превратилась в бродяг. Чтобы они не оскорбляли взор лендлордов, парламент принял закон, и бродяг стали вешать. Причем, не только взрослых, но и детей. Ребенка, чтоб вы знали, непросто повесить – слишком легкий. Палачи получили подробные указания, какой груз нужно цеплять к ногам детей, чтобы те гарантировано умерли.[10]

— Какие ужасы вы рассказываете! — воскликнул генерал. — Неужели так было?

— Увы. И эти люди смеют называть русских царей жестокими. Иван Грозный по сравнению с Генрихом VIII – ангел Божий. Британец отправил на плаху людей в десяток раз больше русского царя. А его дочь Елизавета окончательно утвердила в Британии культ наживы. При ней были отброшены последние приличия. Человек с состоянием становился почтенным и уважаемым, при этом способ получения денег не имел значения. Сама королева охотно принимала подарки от пиратов. Время ее правления британцы назвали «Золотым веком». Как думаете, остановятся такие люди перед убийством монарха другой страны?

— Страшные вещи вы рассказываете, — Татищев перекрестился. — Теперь понимаю, почему государыня отрядила вас помогать нам. Вам бы не лейб-хирургом, а канцлером служить.

— Меня устраивает нынешняя должность.

— Не скажите, Валериан Витольдович! — заспорил генерал…

За разговорами мы не заметили, как подъехали к нужному дому. Тот представлял собой четырехэтажное кирпичное здание. Выскочившие из автомобилей жандармы оцепили его со стороны улицы. Трое замерли у дальнего подъезда.