Князь Барбашев-2 - [84]

Так вот, думцы порешили, что наличие в этом городке-посёлке хорошего гарнизона было бы вполне уместным делом. И Андрей был с ними солидарен. Он не помнил, когда точно казанцы выгонят Шигалея вон, но даже если это произойдёт и в этом году — Свияжск и Чебоксары уже будут стоять этакой костью в горле у мятежного ханства. Правда, оставался ещё вопрос устоят ли они, когда казанцы попытаются отбить свою территорию назад, потому как на этих плодородных землях стояло немало деревенек, где трудолюбивые ясачные крестьяне выращивали столь нужный для ханства урожай. Но тут уж точного исхода предсказать не смог бы никто. А гадание — дело весьма неблагодарное. И потому, уяснив для себя, что крепостям всё же быть, Андрей поспешил вернуться к более милой для хозяина дома литературной теме.

* * *

А следующим, кого он посетил, был государев казначей Пётр Иванович Головин.

Потомок старинного рода и крестник самого великого князя московского и государя всея Руси Василия III Ивановича, Пётр Головин во многом был не похож на большинство окружающих его знатных людей. Нет, он знал толк и в местничестве и в дворцовых интригах, но он никогда не ходил воеводой, не водил за собой полки, а если всё же и участвовал в походе, то только в свите государя и с постоянной припиской «с казною». Зато он хорошо умел считать деньги. И лучше других понимал, как и откуда они берутся.

Пётр Иванович сам пригласил Андрея в гости, чем значительно облегчил тому задачу. Ведь встречи, как оказалось, хотели обе стороны. Так что теперь молодому попаданцу вовсе не стоило играть роль настойчивого просителя, а нужно было понять, чего же хочет от него хозяин дома и уже от этого строить разговор. Однако и Головин оказался не лыком шит.

— Слыхал я, князь, что ищешь ты встречи со мною, хотя вроде найти меня в государевой скарбнице может всякий и без помех, — начал он, после того, как по обычаю, оба сытно отвалились от стола, впрочем, весьма скромного по случаю Великого поста.

— Да вот кроме походной казны, хотел обговорить с тобой, боярин, вопрос по моему наместничеству, — не стал сильно юлить Андрей, хотя и не открывая всех карт сразу.

— Хм, — почесал аккуратно стриженую бороду Головин. — Так уверен, что отобьёшь те земли у шведов? Однако! Многие пытались…

— Да не у всех вышло, — несколько грубо оборвал гость хозяина. И тут же поспешил скрасить момент: — Уж прости, Пётр Иванович, но с этим вопросом меня во как достали, — рубанул он себя ребром ладони по шее, прикрытой стоячим воротом-козырем, богато обсыпанным жемчужинами, — Только ты, как никто другой должен понимать, что захватить землю мало. Надобно ещё и доходы с неё получить. А какие доходы с разорённой земли?

— Так чего ж ты хотел-то? — удивлённо вскинул густые брови (брежневские, как отметил про себя Андрей) казначей.

— Да льготу налоговую на всё наместничество. Годика на три, а лучше на пять. Дабы землицу ту обустроить да заселить сколь можно.

— Так и писал бы челобитную государю. Аль сам лично поклонился. Слыхал я, государь тебя милует.

— Эх, Пётр Иванович, Пётр Иванович. Ну кому, как не государеву казначею лучше и понятней донести до слуха государева о том, отчего и почему сия льгота нужна. Разве ж я тут за тобою угонюсь? Уж сделал бы доброе дело, а Барбашевы добро долго помнят и никогда без отдарков не оставляют.

— И это всё?

— Ну что ты, боярин, — усмехнулся Андрей. — У меня много вопросов есть. Вот, к примеру, таможня для Овлы. Ну не дело ж это из Овлы в Любек товар везти через ивангородское весчее. Из Новгорода, аль Пскова да Корелы это по пути, а из Овлы лишние вёрсты.

— Не считай, князь, других глупей себя, — вновь усмехнулся Головин. — Думано уж об том. И не по разу. Коль отвоюешь городок — будут тебе дьяки с мерами. А пока и спешить нечего.

— Ну, а что на счёт казны походной.

— Получишь в своё время, но денег в казне мало, а государь древнюю столицу брать идти собирается. Так что многого не жди.

— А коли подскажу, как казну без лишнего налога насытить, дашь сверху чего?

— Это ты о чём сейчас? — непритворно удивился казначей. За долгие годы он как-то привык, что все эти полководцы умели лишь денег просить-требовать, и столь нетривиальная постановка вопроса слегка выбила его из колеи.

— А вот глянь-ко!

Андрей, хитро подмигнув, протянул Головину лист чистой бумаги. Ну, почти чистой. Вот только казначей главное хоть и увидел, но понять не смог, а потому с недоумением оглядел её со всех сторон, а потом вопросительно уставился на гостя.

— Эх, Пётр Иванович, а я надеялся, ты сообразишь. Вот, обрати внимание, что на листе отпечатано.

— Как что? Лист чистый, лишь вверху оттиск с лицевой стороны государевой печати набит. Ездец, поражающий дракона, да надпись: «Великий Государь Василий Божией милостью царь и господин всея Руси». Ну и к чему это?

— Ну, Пётр Иванович, ну просто же всё. Вот представь теперь, сколь много разных бумаг по всей стране оформляют: для крепостей, для челобитных, для купчих, да мало ли для чего. А ежели признать действенными только те документы, что вот на такой бумаге с гербом государевым исполнены? А остальные считать подложными и силы не имеющими? А бумагу нужную, что бы только у целовальников казённых прикупить можно и было? Захотел человек холопа купить — денежку за купчую в казну отдай. Захотел двор приобрести — опять же денежку в казну занеси. И никакого лишнего тягла! Не нужна тебе бумага — не покупай. Но представь, каково казне от такого станет?