Князь Барбашев-2 - [86]

А пока гость витал в облаках, подсчитывая грядущую выручку, хлебосольный хозяин велел слугам обновить стол, благо день был субботний, и можно было вкушать варёную пищу и пить вино.

Андрей же постарался выбросить все лишние мысли из головы, потому как, похоже, подошло время для настоящего делового разговора.

— Ну что, княже, есть у меня к тебе тоже предложение. Поначалу-то думал с родственничками обсудить, да понял, что они в том ни рыба ни мясо.

— Это ты про что, боярин? — удивился Андрей.

— Да вот про заводик, что свиное железо льёт.

Андрей сначала непонимающе уставился на Головина, а потом до него дошло. И как он мог позабыть, что женат казначей был на княжне Марии Васильевне Одоевской, дочери князя Василия Швиха Одоевского, а потому был в курсе большинства дел новой родни и нет ничего удивительного в том, что он практически сразу проявил недюжий интерес к доходам, получаемым ими от чугунолитейного заводика. Причём интерес у него был куда более практичный, всё же не зря человек с деньгами дело имел.

— А что так? Чай иноземный мастер у Одоевских вон, новый заводик ставить думает. Попросишь по родственному — сложит и тебе домну, где скажешь.

— Так то оно так, да вот читывал я тут сказку про твой заводик медный. Хитро у тебя там всё устроено, не чета немцу, что дело то начинал. Много нового там появилось опосля. Да и разговор твой с государем на зелейном дворе про розмыслов, что у тебя служат, тоже помню. И сдаётся мне, что измыслишь ты что-то лучшее, нежели простое подражание мастерам иноземным. Вон и кораблики у тебя хитрые мастерят, да такие, что и не видал никто ранее. Вот только не говори, что то всё мастер иноземный придумал. Интересный ты человек, князь. Новинки из тебя, как из рога изобилия сыплются. Вот и подумал я, лучше уж с тобой дело сие организую.

— Ну а где ж ты места рудные нашёл, боярин? — уже заинтересованно спросил Андрей.

Головин усмехнулся, словно отвечая каким-то своим мыслям, и рассказал.

Ну что сказать. Воистину судьба играет человеком. Ведь при слове залежи железа большинство сразу ассоциирует это с Уралом или Курской магнитной аномалией. И мало кто знает о таком явлении как Московский железорудный бассейн, состоящий из множества выходов бурого железняка на дневную поверхность земли. Конечно, качество этих руд отличается от уральских или курских, всё же лимонит он и есть лимонит, но выплавлять из него чугун было вполне возможно. Да и сейчас тот же Серпухов вполне себе считался центром укладного мастерства, используя для поделок эти самые руды. И ничего, серпуховские изделия весьма ценились на рынке. Вот только так уж получилось, что промышленное использование местных руд смогли организовать лишь голландцы, приехавшие на Русь сотню лет спустя и дав жизнь знаменитым Калужским заводам. Возможно, и тут всё было бы так же, как и в иной реальности, вот только бурная деятельность одного юного князя заставила одного казначея по-новому взглянуть на старую проблему.

Наняв за казённый счёт команды розмыслов, он отправил их по всем дворцовым землям искать наиболее богатые выходы рудных жил. Причём первыми новым поискам были подвержены те уделы, что прилегали к уже признанным центрам металлургии. И одной из таких государевых вотчин оказался небольшой городок Ярославец Малый, ещё не сменивший имя на более известное в будущем — Малоярославец.

Ярославецкие земли пока ещё не были розданы в поместья, потому как город вместе с уездом поочерёдно отдавался «в кормление» переходившим на сторону Москвы именитым иноземцам — преимущественно, выходцам из Великого княжества Литовского. Последним его владельцем был Михаил Львович Глинский. Богатый литовский владетель был оскорблён предложенным ему княжеством и не нашёл ничего лучшего, чем переметнуться обратно к врагу Василия III. И сразу понял, что тут ему не там, а удел, как и все теперь уже бывшие владения строптивца, был вновь забран в казну и ныне считался дворцовыми землями.

Вот тут-то, в четырнадцати верстах от Ярославца на реке Протве и были отысканы местными рудознатцами очень богатые выходы породы. Они занимали достаточно большую территорию покрытого лесом холма и ближайшей поляны, и заканчивались резким обрывом над лесным ручьём.

Головин находкой был доволен как кот, объевшийся сметаны, а в мозгах уже подсчитывал доходы от продаваемого ремесленникам железа, а казне отливок чугунных ядер для многочисленного государева наряда. И Андрей ни минуты не сомневался, что тот таки выпросит у своего крёстного отца столь нужный ему кусок земли, тем более что ввиду близости рубежа, лишь в эту войну отодвинутого на запад, места те пока что не отличались большой населённостью.

— В общем, князь, я бы хотел, чтобы именно твои розмыслы сладили для меня там заводик. Каковы твои условия?

Ну, условия Андрей высказал божеские. Ведь ему прямым текстом предлагали потренировать своих умельцев за чужой счёт. Да ещё получить в единомышленники такого человека, как Пётр Головин. Казначей и крестный сын государя — это фигура. Да ещё такая, у которой границы «вместно — не вместно» слегка сбиты в отличие от большинства местной знати в нужную для попаданца сторону.