Не достигнув перевеса,
Гибнут обе стороны
Конечно, достигнуть столь счастливой ситуации в Москве и не надеялись, но хорошо понимали, что любая затяжка играет ныне против литвинов. А тут ещё и Крым прислал гонцов, настаивавших на выполнении договорных обязательств и посылке войск под Астрахань, чем косвенно подтвердили мнение о том, что Мухаммед Гирей хоть и ведёт переговоры с Сигизмундом, но окончательного решения кого лучше поддержать, ещё не принял. А это, в свою очередь позволяло надеяться, что и большого похода со стороны хана не будет, а с малыми набегами справляться уже более-менее научились. Однако при всём при этом решено было всё-таки поспешить с завершением работ по созданию оборонительных сооружений в Туле — ключевой позиции русской обороны на южных рубежах. И потому уже к весне 1520 года Тульский «град камен» был закончен.
* * *
В общем, каждый из игроков мечтал выжать из ситуации максимум пользы и с учётом уже произошедших изменений даже Андрей теперь не мог с уверенностью сказать, что из этого получится.
* * *
А на второй неделе поста его неожиданно пригласил в гости задержавшийся по делам в Москве Немой и в буквальном смысле огорошил новостями. Похоже, время, когда он хоть и относительно, но был предоставлен сам себе и мог сам выбирать что, где и когда делать, окончилось бесповоротно. Государь решил ввести его в состав дворцовых чинов, вот только начинать князю Барбашеву предстояло, почитай, с самых низов. «По секрету», Шуйский поведал, что Василий Иванович пожаловал его чином стряпчего. А кто такой стряпчий? Это придворный чин, следующий ниже за стольником и пятый в росписи чинов. Наименование своё он получил от глагола «стряпать», то есть делать, работать. Устаревшее слово, оно умудрилось дожить и до века двадцать первого, хотя и приобрело слегка иной окрас. Разумеется, стряпчий стряпчему рознь. Гладить, стирать, готовить, носить скамеечку или чистить коней, это дело выходцев из низов, а вот родовитые люди бывали стряпчими лишь в смысле низшего придворного звания, а не в смысле определённой должности при одном из хозяйственных дворов. В стряпчие-конюхи люди родовитые не назначались, а несли службу при особе государя или воеводами в полках. И трудно было сказать, что это было: повышение или умаление чести. С одной стороны, Андрей до этого не носил никаких придворных чинов, а с другой ещё никто из огромного клана Шуйских стряпчим не был, и начинал свою дворцовую службу обычно сразу со стольника.
Обдумывая сложившуюся коллизию, Андрей вдруг поймал себя на мысли, что он всё больше и больше становится местным. Ещё года три назад ему бы было по барабану, какую должность определили ему при дворе. А сейчас он на полном серьёзе рассматривает вариант «умаления чести». Вздрогнув, он быстро пробежался по ключевым точкам прошедших годов и ужаснулся. Вместо того чтобы нести в мир чистое и светлое, и тянуть его к идеалам будущего, он во многом медленно опускался к уровню восприятия обывателя из 16 века. То, что ещё в первые годы коробило его, теперь осознавалось как нечто обыденное и само собой разумеющееся. Нет, в чём-то он остался прежним, и то же значение технического прогресса для него стояло по-прежнему на первом месте. Однако кроме техники есть ещё и социальная составляющая общества. И она порой бывает куда важнее технических знаний. Ведь дикарь с автоматом куда опаснее дикаря с дубиной. И именно тут у него было всё плохо.
Но разве так описывались попаданцы в книгах? Ведь в большинстве своём они ломают мир через колено, заставляя людей думать как они. Нет, в том, что касалось больших проектов, он делал то же самое. Его послужильцы постепенно перенимали его стиль и отношения к новшествам. Давно ли Игнат противился тачкам только потому, что местным этого было не надо? Года три-четыре назад. Но получив взбучку, накачку и личный пример от князя, сейчас он смотрел на подобное совсем по-другому. Подумать только, когда по весне выдалась неожиданно малая вода и наглядно встала проблема мелководья, Игнат без подсказок велел отыскать среди уже переведённых на русский язык книг по технике устройство нужного механизма и с его помощью принялся углублять русло Усолки от Княжгородка до самого устья. Работы эти были масштабны, и до конца их пока было ещё далеко, но сам факт говорил о многом!
Однако это относилось лишь к большим проектам. А в повседневности? Вот когда он перестал морщиться, видя толпы угоняемых в рабство таких же русских людей, которым просто не повезло жить в землях Литвы? А считать детей бросовым товаром? Да, он пользовался этим, можно сказать с первого года своего появления. Но тогда, покупая дешёвый и никчёмный, по мнению местных «товар», его мучила совесть, и он долго сам себе доказывал, что спасает их от куда более худшей участи. И ведь, правда, тот первый десяток, что обучался практически им, уже стал ему надёжной опорой и весь получил вольную. Но сейчас, покупая на холопском рынке мальчиков и девочек, он не чувствовал никаких угрызений, словно это стало для него обыденностью. Просто голый расчёт: дети десяти — двенадцати лет лучше всего обучаются новому, потому что им ещё не вбили аксиому «отцы и деды так делали». И никаких эмоций.
