Князь Барбашев-2 - [179]

Узнав об этом, Андрей неожиданно сообразил, что, возможно, и в той истории Михаил-то и не был бездетен, просто его неродившийся или малолетний ребёнок погиб в том злополучном обозе, что уходил из Москвы и был перехвачен татарами. А здесь и сейчас Варя смогла убедить родственницу покинуть столицу вместе с ней. Скорее всего, пообещав успешные роды, ведь умения андреевых лекарей в семье с недавнего времени стали поводом для многочисленных пересудов. И это радовало осознанием того, что род Барбашевых не схлопнется на потомках Ивана, как это случилось в иной реальности.

А пока же, отписав короткое, но нежное послание жене, Андрей вновь поспешил в море. По той же причине, что и его враги: как можно больше захватить купеческих кораблей. Ибо если другие просто чувствовали, то он-то точно знал, что этот год станет крайним, когда можно было законно грабить на морях. Дальше государь не поймёт. А ему это не надо. Хотя кое-какие намётки уже родились в голове.

Так что, взяв на борт большое количество мореходов (основную часть которых составляли вчерашние крестьяне, решившие попытать удачи на новом поприще) и, пополнив запасы, он вновь вышел в море…

* * *

Вперед-назад, туда-сюда-обратно: своеобразные качели от мыса Розеве до мыса Хель, где встречаются две водные стихии — Балтийское море и Гданьский залив. С одного борта — всегда море, с другого хельская коса, которая из-за пролившихся дождей и нагонного ветра вновь превратилась в цепочку отдельных островов, что, впрочем, не мешало Гданьску при любой оказии навязчиво напоминать королю о своих притязаниях на земли как Хеля, так и Пуцка. Но их просьбы «благополучно» пролетали мимо королевских ушей, и лишь после восстания 1525 года король в награду за верность уступит-таки Гданьску сначала Хельскую косу, а потом и остальное побережье Гданьского залива. Но Андрею было не до таких тонкостей, ведь лучшего места для охоты за купеческими кораблями, идущими в этот ганзейский город, и придумать было нельзя: тут он сразу охватывал трое разных путей — из западной части Балтийского моря, из Стокгольма и Висби, и из Риги и Ревеля.

Вот и болтались они тут, как неприкаянные: дошли, повернули обратно, и так день за днем, в любую погоду. А кто сказал, что жизнь капера состоит из погонь и побед? Нет, львиная доля это муторное барражирование на морских путях в поисках добычи.

С подзорной трубой под мышкой Андрей расхаживал по наветренной части юта, время от времени бросая взгляд на паруса. Лежать в койке было неудобно: шхуна кренилась так, что, казалось, весь подветренний борт купается в пене. Ну, борт не борт, а руслени достаточно часто омывались потоком солёной воды. Отчего пушки, закрытые от намокания свинцовыми колпачками, пришлось даже дополнительно укрепить, а команде настоятельно рекомендовать не соваться лишний раз на верхнюю палубу.

Так вот, лежать было неудобно, а читать наскучило. И море, как назло, словно вымерло. А ведь приближался август — месяц главной ярмарки в славном городе Гданьске.

Нет, кое-кого они всё же смогли перехватить, но это был всё же мизер из того, что могла дать охота возле столь богатого города. А всё из-за того, что большую часть встреченных кораблей приходилось попусту пропускать, так как разрешение-то им было выдано не на прерывание всей морской торговли Гданьска, как это сделал Сигизмунд в отношении русских портов, а на отлов только гданьских кораблей. А таковых было, в лучшем случае, лишь один из пяти встреченых.

Вздохнув, Андрей, в который раз окинул взглядом пустынное море, опустил трубу и, обхватив для надёжности ближайшую снасть, задумался о том, что Балтика за эти годы, не смотря на все её просторы, всё же так и осталась лично для него лужей, а их походы — детской вознёй в песочнице. Да и вообще, торгуя только на Балтике флот не развить, и есть опасность, что он так и останется флотом регионального значения. А значит, пора ему взрослеть и выходить в океан, а не то у его людей укоренится в умах неверное понимание морского дела. И будет у наших моряков, как и в той истории, считаться переход «Балтика — Средиземное море» — подвигом. Хотя у тех же клятых европейцев куда больший переход типа «Европа — Америка» или «Европа — Индия» так, обычная, повседневная вещь. И это восприятие не позволит воспользоваться кучей возможностей, в которых главную скрипку предстояло бы сыграть флоту. А первые звоночки он слышал уже сейчас. Многие на его кораблях искринне не понимали, для чего он так возится с бочками для воды или продуктами долгого хранения. Ведь вот он берег — причаль и пополни запасы! И за примерами далеко ходить не надо. Вот буквально вчера они основательно так забили свои кладовые в ближайшей деревушке, просто экспроприировав у её жителей зерно, мясо, яйца и прочую снедь самым что ни на есть пиратским образом.

Сам Андрей ещё в той жизни задумывался, что, возможно, именно привычка пополнять запас воды и провизии чуть ли не через сутки и помешала многим до того успешным, но «каботажным» странам удержаться в рядах морских держав. Ведь в океане свежие мясо и овощи портятся быстро, а вода тухнет прямо в бочках, и вот уже цинга убивает последние силы, а ближайшая земля находится всего лишь в нескольких верстах, но под килем собственного судна. И хоть это отнюдь не весь список проблем, которые отличают океанский переход от хождения вдоль берегов, но ведь всё в этом мире состоит из мелочей. И русский флот, родившийся в Балтийской луже, и выстреливая время от времени дальними походами, так и остался в большинстве своём флотом внутренних морей. Ну и зачем нам наступать на те же грабли? Правильно — незачем! Но тогда нужно понять: для чего выгонять корабли в океан? Ради самого похода? Так таким образом на флот никаких денег не напасёшься. Ведь даже в ту же Англию можно спокойно добраться, не теряя берега из виду! Вот и получается, что наиболее приемлемый выход — заморские колонии. И пусть они потом, возможно, и то через века, отпадут, но сейчас это будет тот стимул, что позволит совместить и расстояние, и доходность. Вот только имея в относительно лёгкой доступности такой огромный земельный ресурс, как Сибирь, как бы не надорвалась матушка Русь на этих заокеанских владениях. Ведь любая колониальная империя, рано или поздно, сталкивается с острой нехваткой такого ценного ресурса, как колонисты. И не получится ли так, что он, забрав часть сибирского потока, возможно, ослабит этим оба направления? Ведь колонии — колониями, а Сибирь куда приоритетнее будет!