Князь Барбашев-2 - [178]

Как потом оказалось, это был самый критический момент боя. Стоило только гданьчанам притянуть краер к шхуне и поражение стало бы неизбежным. Но, увы, для гданьчан, смелость моряков и плотный огонь не позволили этому свершиться.

А ещё через час штиль окончился. Сначала ветер дул порывами, но потом всё же набрал силу и бой закончился сам собой. Подобрав шлюпки и распустив зияющие прорехами паруса, шхуна встала круто к ветру и поспешила покинуть место сражения.

* * *

Стоя на корме своего корабля, Джекелл злым взглядом провожал столь удачливого врага, которому даже штиль не помешал избежать наказания, и посылал ему на голову град проклятий. Однако со временем разум взял свое, и корсары принялись подсчитывать убытки. Увы, оказалось, что почти все малые корабли с трудом держаться на плаву, так что пришлось спешно идти в ближайший порт, заделывать повреждения. Но если кто подумал, что Лукаш Джекелл так просто сдастся, то он жестоко ошибался. Имея под рукой два практически не пострадавших в бою холька, капер вновь вышел на охоту. Только на этот раз он решил патрулировать морскую дорогу между Стокгольмом и Нарвой, так как множество русских судов в этом году поспешили за товаром в бывшую шведскую столицу. И, надо сказать, он не проиграл. Его корабли изрядно проредили количество русских торговых кораблей (да и датчан, попавших под руку), но при возвращении в родную гавань его ждали очень неприятные новости.

Под давлением Любека, Гданьск решил покончить с морским разбоем в отношении русских. И всем королевским каперам было прямо сказано, что больше сбывать свою добычу здесь они не смогут. Но что ещё хуже, так это то, что ввиду начавшихся переговоров о перемирии между Литвой и Русью, в самой Польше начали усиливаться голоса магнатерии, не видевших целесообразности в дальнейшем поддержании королевского флота, и требовавшие его ликвидации. Потому что магнаты видели в нём лишь силу, с помощью которой король мог попытаться лишить их столь долго завоёвываемых для себя привилегий, и им было глубоко наплевать на то, какое важное для экономики страны значение имеет возможность контролировать морские просторы и торговые пути. Мимо их ушей легко проносились все аргументы самых знатных жителей Гданьска, и даже тот факт, что флот — это лучший гарант безопасности и силы для укрепления позиций Польши на юге Балтийского моря не заставил их прислушиваться к чьим-то словам. Их не интересовала торговля Гданьска. Точнее, им было глубоко фиолетово, будут ли гданьчане сами возить в Европу их хлеб, лес и прочие продукты, рождённые в недрах их владений, или это европейские купцы будут приплывать в Гданьск за товаром. В любом случае, звонкие монеты упадут в их карманы, а вот у короля не будет под рукой никаких вооружённых формирований.

И слушая эти новости, Лукаш уже не сомневался, что магнаты добьются своего, и королевская каперская флотилия будет распущена. А значит, ему уже нужно подыскивать нового работодателя, если он, конечно, не хочет превратиться в простого извозчика.

И, забегая вперёд, скажем, что долго искать работу бывшему королевскому каперу не пришлось. Всю их флотилию с радостью нанял сам Гданьск, дабы отправить сражаться против короля Кристиана.

Но это уже другая история….

Глава 13

На этот раз орденская земля встретила русского посланника довольно прохладно. После подписания в Торуни четырёхлетнего перемирия, Альбрехт начал усиленно готовиться к третейскому суду со стороны императора, и о силовом варианте решения проблемы больше не мечтал. Он окончательно осознал, что какие бы финансовые проблемы не возникали у Польши, Орден в нынешнем его состоянии всё равно не способен был бороться с нею один на один, а союзники (что Русь, что Дания) вовсе не собирались кидаться в бой ради интересов рыцарей, зато вовсю использовали сложившуюся ситуацию к своей выгоде. Однако аудиенцию для посланника всё же организовал и деньги принял, да и письмо для императора Карла обещался передать. Вот только терзали Андрея смутные сомнения. Вот вряд ли такое письмо родилось из-за его деяний, а значит, было оно и в той истории, но он-то точно знал, что отношения с императором начнутся лишь после посольства в 1525 году князя Ивана Засекина-Ярославского. А это значило, что письмецо это просто пропадёт где-то в архивах кенигсбергского дворца.

После всех затраченных усилий, Андрею было жалко такого исхода посольства: и деньги зря отдали, и письмо до адресата не дойдёт. Но делать было нечего, если только намекнуть государю, что надо бы пораньше отправить большое посольство в Европу. Да ещё (чем чёрт не шутит, когда бог спит) самого себя в послы выдвинуть. Чай он князя Засекина не хуже будет. А вот по Европе прокатиться ему для дел куда нужнее, чем тому же Ивану.

Единственное доброе дело, что совершили в Мемеле, где и происходила встреча посла с магистром, это отремонтировали повреждения, полученные в бою, после чего команда заменила паруса, и шхуна вновь была готова к боям и походам.

Забрав посланника, она вышла из порта и быстрым ходом вернулась в Норовское, где посол Сергеев покинул судно, а из Новгорода пришла радостная весть о том, что жена, тёща и дети благополучно прибыли на торговое подворье. Причём вместе с ними приехала и жена Михаила, отчего и задержались в пути, ибо последняя была на сносях.