Князь Барбашев-2 - [134]

Шатаясь по пристаням, крутясь по мостам и рынкам, и общаясь с разными людьми, он самостоятельно научился читать, писать и считать. А повзрослев, смог нанятся на судно матросом и стал получать аж шесть прусских марок в год, что равнялось 4 злотым. Причём восемь месяцев в году он находился на казенных харчах. Опять летели годы, он дослужился, как и его отец, до боцмана, став зарабатывать целых двенадцать марок и получив возможность перевозить бесплатно целый лашт товара для себя! Чем он и не преминул воспользоваться.

Но благосостояние его всё одно росло медленно и так продолжалось до той поры, пока в 1455 году жители Гданьска не добились от короля Казимира разрешения организовать свой каперский флот для защиты своих торговых интересов. Тогда-то Генрих и перешёл на маленький крайер с экипажем всего в восемь человек, получив право участвовать в дележе добычи. Как оказалось, доходы эти оказались куда выше, чем от торговых операций. Ведь без дела гданьские каперы не сидели. Тринадцатилетняя война Польши с Орденом сменилась войной между Англией и Ганзой, где геройствовал не только один Бенеке.

Да, не всегда им везло, и после одной из схваток заматеревший Генрих вынужден был занять место погибшего капитана. Так свершилось предсмертное желание отца. А затем он сменил чужой краер на собственное судно. Да, это был старый неуклюжий одномачтовый торговый корабль с коньковой обшивкой, плоским дном, с высокими надстройками на носу и корме, чья скорость никогда не превосходила пяти узлов, а любой шторм грозил катастрофой. Но отныне он мог сам продавать свою добычу. И к концу войны Генрих стал обладателем уже двух парусников, вернувшись в Гданьск с полными трюмами самых востребованных в городе товаров.

Сейчас, спустя десятки лет после тех событий, сын Генриха — Адольф Кромберг — слыл весьма богатым гданьским купцом, владельцем и совладельцем нескольких торговых судов и каперских кораблей. А его сыновья совершали торговые плавания не только в Балтийские порты Ганзы, но и в Лондон и Брюгге, а первый внук и вовсе пошёл по стопам деда. Причём молодой Мартин Кромберг стал не просто капером, а капером королевским. Крейсировал в водах Лифляндии, вступал в мелкие стычки под Ревелем, а после постоянно возвращался в Гданьск, каждый раз приводя с собой захваченные призы. Вот только везло так далеко не всем. Даже больше того — над гданьскими моряками сгустились тучи неудач, и силы каперского флота короля таяли как снег под лучами весеннего солнца. Но не это больше всего взволновало гданьских патрициев, а то, что враг, бросивший вызов гданьским каперам, сам перешёл к захвату купеческих судов. Гданьску, ежегодно посылавшему только через Зунд до двух сотен кораблей, это было как слону дробинка, но конкретной купеческой семье это выливалось в серьёзные потери. Семья Адольфа уже лишилась трёх своих хольков со всем своим товаром. Корабли восстановить было не сложно, а вот потерянные деньги куда труднее.

В конце концов, Адольф не выдержал и сам решил тряхнуть стариной. Возглавив отряд из четырёх кораблей, он добрался до Ревеля и, опасаясь гулявшей по этому городу чумы, встал на якорь у побережья Аэгны. Здесь он стоял до тех пор, пока не дождался донесений от ганзейских шпионов из Нарвы, сообщивших, что на реке и рейде полно кораблей, но военных среди них не видно. После чего гданьские каперы устремились в устье Наровы.

Их явно не ждали, как не ждали и того, что захвату подвергнутся все суда, на которых найдутся русские товары. Ну а как иначе-то — Нарва соперник Риги и Ревеля, а те, в свою очередь, союзники Гданьска. А ему хилые союзники не нужны. Как и разжиревшая на русской торговле Нарва.

Что ж, свои дела он тем налётом поправил изрядно, но всё равно, дальше так продолжаться не могло. Да, русских каперов было не так уж и много, но удары их были чувствительны. Ежегодно городские судовладельцы теряли корабли десятками, а матросы начинали бояться найма. Вот потому, пользуясь своим знакомством с бургомистром Гданьска, он ещё до своего рейда постарался навестить его, едва только тот вернулся после переговоров с магистром Альбертом. Эберхард Фербер прекрасно понял подоплеку этого визита: с самого начала своего правления король Сигизмунд I тесно сотрудничал только с избранной группой гданьских патрициев, в число которых входила и его семья. Именно поэтому Кромберг был далеко не первым, кто пытался таким образом достучаться до короля. Принимая их всех по очереди, Фербер морщился от мыслей, что сначала все они буквально радовались возможным прибылям от каперства, а затем, как только выяснилось, что ради них надо чем-то жертвовать, тут же возмутились. И это в тот момент, когда над самим Гданьском повисла страшная опасность.

Увы, армия, пришедшая из германских земель, с боями и потерями всё-таки смогла форсировать Вислу, обороняемую артиллерией и пехотой под предводительством гетмана Прусской земли Станислава Косцелецкого, и теперь неспешно двигалась на соединение с армией самого Ордена. Неспешно, потому что дела политические не позволяли пока что магистру покинуть Кенигсберг. Но не трудно догадаться, что их целью, когда это всё же случится, будет именно Гданьск.