Кнок, или Чудеса медицины - [3]

Кнок. Однако, не визитами к внезапно умершим нажили вы себе состояние?

Доктор. Ну, конечно. (Задумывается). У нас еще бывает… во-первых, инфлуэнца. Не обычная инфлуэнца, которая их нимало не тревожит и которой они даже бывают рады, воображая, что она выгоняет из тела испорченные соки. Нет, я имею в виду мировые эпидемии инфлуэнцы.

Кнок. Но послушайте, это похоже на вино с луны. Значит, мне надо дожидаться ближайшей мировой эпидемии!..

Доктор. Я, которого вы видите перед собою, был свидетелем двух: с 89-го на 90-й год и потом в 1918-м.

Г-жа Парпале. В 1918 году у нас была огромная смертность, выше, чем в больших городах. (К мужу). Не правда ли? Ты сравнивал цифры.

Доктор. В процентном отношении мы превзошли восемьдесят три департамента.

Кнок. Они все лечились?

Доктор. Да, особенно к концу.

Г-жа Парпале. И у нас были очень хорошие поступления в Михайлов день.

Жан лезет под автомобиль.

Кнок. Как вы сказали?

Г-жа Парпале. Здесь пациенты расплачиваются в Михайлов день.

Кнок. Но… что означает это выражение? Что-нибудь в роде дождика в четверг или Кощеева дня?

Доктор,поглядывая время от времени на работу шофера. Что вы говорите, дорогой коллега! Михайлов день, — это одна из самых известных календарных дат. Он приходится на конец сентября.

Кнок,меняя тон. А сейчас начало октября. Так! Нечего сказать, вы сумели выбрать время для продажи. (Делает несколько шагов в раздумье). Но позвольте, если кто-нибудь просто приходит к вам на прием, он-то вам сразу платит?

Доктор. Нет, в Михайлов день!.. Таков обычай.

Кнок. Но если он обращается к вам один лишь единственный раз за советом? Если вы потом больше не видите его целый год?

Доктор. В Михайлов день.

Г-жа Парпале. В Михайлов день.

Кнок смотрит на них. Молчание.

Г-жа Парпале. Впрочем, почти никто больше одного раза не приходит.

Кнок. Что?

Г-жа Парпале. Да, это так.

Доктор Парпале принимает беспечный вид.

Кнок. А как же вы поступаете с регулярными пациентами?

Г-жа Парпале. С какими регулярными пациентами?

Кнок. Да с теми, которых вы навещаете по несколько раз в неделю, по несколько раз в месяц?

Г-жа Парпале. Ты слышишь, о чем говорит доктор? О клиентах, какие бывают у булочников, у мясников! Доктор похож на всех новичков. Он живет в мире иллюзий.

Доктор,кладет руку на плечо Кнока. Поверьте мне, дорогой коллега. Здесь вас ждет наилучший род клиентуры: такой, который позволяет вам сохранить независимость.

Кнок. Независимость? Вы надо мной смеетесь!

Доктор. Позвольте мне вам объяснить! Я хочу сказать, что вы не зависите от милости нескольких пациентов, которые могут со дня на день выздороветь и потеря от которых колеблет ваш бюджет. Завися от всех, вы не зависите ни от кого. Вот в чем дело.

Кнок. Иными словами, мне следовало захватить с собой коробку червяков и удочку. Но, может быть, там в горах можно это достать? (Он задумчиво делает несколько шагов, смотрит на автомобиль, затем в полуоборот). Положение начинает выясняться. Дорогой коллега, вы мне уступили за несколько тысячефранковых билетов, которые я остаюсь еще вам должен — клиентуру, во всех отношениях похожую на эту машину (он дружески по ней похлопывает), о которой можно сказать, что для девятнадцати франков она дешева, но если запросить двадцать пять, то она не стоит такой цены. (Поглядывает на нее с видом знатока). Так вот! У меня широкая натура, и я даю вам за нее тридцать.

Доктор. Тридцать франков? За мой торпедо? Я не отдам его за шесть тысяч.

Кнок,с досадой. Я так и знал! (Снова смотрит на колымагу). Значит, мне не придется купить этот автомобиль.

Доктор. Да, если вы не хотите говорить серьезно.

Кнок. Жаль. Я думал сделать из него бретонский сундук. (Отходит от автомобиля). Что до вашей клиентуры, я бы от нее отказался со столь же малым сожалением, если бы не было поздно.

Доктор. Позвольте вам заявить, дорогой коллега, что вы жертва… ложного впечатления.

Кнок. Я скорее бы сказал, ваша жертва. Впрочем, я не люблю жаловаться, и когда даю провести себя, то виню лишь самого себя.

Г-жа Парпале. Провести! Протестуй, мой друг. Протестуй.

Доктор. Я более всего хотел бы разубедить доктора Кнока.

Кнок. Что касается сроков выплаты, то вы напрасно установили трехмесячные в стране, где клиент признает лишь годичные. Это придется изменить. Во всяком случае, не беспокойтесь на мой счет. Я ненавижу долги. Хотя, правду сказать, это гораздо менее мучительно, чем какой-нибудь прострел или обыкновенный чирей на бедре.

Г-жа Парпале. Как! Вы не хотите нам платить в положенные сроки?

Кнок. Я горю желанием, сударыня, платить вам, но я не имею никакой власти над календарем и не в силах передвинуть дату Кощеева дня.

Г-жа Парпале. Михайлова дня!

Кнок. Михайлова дня!

Доктор. Но у вас есть же какие-нибудь сбережения?

Кнок. Никаких. Я живу на свой заработок. Или, лучше сказать, жажду жить на него. И для меня тем печальнее мифический характер проданной мне вами клиентуры, что я собирался испробовать на ней совершенно новые методы. (Немного подумав и как бы про себя). Правда, что проблема только слегка изменилась.

Доктор. В таком случае, дорогой коллега, вы особенно неправы, предаваясь преждевременному отчаянию, которое является лишь расплатой за вашу неопытность. Нет спора, медицина — широкое поле. Но жатва не растет на нем сама. Вас слегка обманули юные мечты.