Книжка для раков. Книжка для муравьев - [70]

Вы ужасаетесь этому утверждению? Вы спрашиваете: зачем нужен тогда воспитатель, если ребенок всегда должен поступать по собственной воле?

Дорогие друзья! С некоторым вниманием прочтите дальнейшее, а я постараюсь говорить как можно яснее, и тогда, надо надеяться, в конце мы подадим друг другу руки и будем едины друг с другом во мнении.

Мое мнение таково: воспитатель должен стараться приучить питомца к тому, чтобы тот сам желал добра и делал добро не потому, что ему это велят другие и запрещают противоположное, и не потому, что за исполнение приказания ему надо ждать поощрение, а за проступок – наказание, а потому, что он сам этого хочет.

Разве мы тут не единодушны? Я на это надеюсь.

Вопрос только, как подвести ребенка к тому, чтобы он желал добра; это и трудно, и не трудно, в зависимости от того, как к этому подойти.

По моему опыту, сюда относятся две вещи.

1. Ребенку всегда говорят правду или дают ему верное представление о его обязанностях.

2. Его приучают понимать правду. Если его к этому приучили, то он будет желать добра и лишь время от времени нуждаться в легком напоминании, чтобы он мог исправить свои ошибки, которые, разумеется, будут случаться.

Таким образом, будьте всегда правдивы в своих наставлениях! Дети необычайно тонко чувствуют правду, а потому замечают и любую неправду. Стало быть, тот, кто неправдой пытается направлять своих питомцев к добру, своей цели, разумеется, не достигнет.

«Не кричи, моя детка! – сказала как-то одна мать, когда вела по полю своего плачущего ребенка. – Здесь в поле мыши, они услышат, как ты кричишь, выскочат и тебя покусают».

Кто не видит неразумности и неправдивости этого заявления? Ребенок на несколько мгновений замолк. Но когда у него затем опять вырвалась пара криков и ни одна мышь не появилась, он стал кричать гораздо сильнее, чем прежде.

Но ведут ли себя разумнее воспитатели, сулящие своим питомцам за исполнение ими обязанностей последствия, которые крайне случайны, а за их неисполнение грозят наказаниями, которые бывают столь же редки, как те случаи, когда плачущего ребенка кусает мышь?

Не совершают ли точно такую ошибку те воспитатели, которые заставляют своих питомцев делать нечто такое, чего они делать все-таки не обязаны? Не приводят ли они сплошь ложные обоснования в оправдание своих требований?

Например, если ты хочешь приучить своего лживого питомца говорить правду, то можешь сказать: «Ко лжи относится оплеуха», – и тут же дать ему это почувствовать. Чего ты этим добьешься? Он ожесточится против тебя, но склонность ко лжи останется.

Или ты можешь сказать: «Кто лжет, тот ворует, и если ты продолжишь лгать, то станешь вором и отправишься на виселицу». Разве это правда?

Или ты можешь убедительно сказать: «Ребенок! Если ты лжешь, то тебе больше не будут верить. Это было бы для тебя большой бедой».

Это правда, а то, что это правда, ребенку нетрудно понять.

Но если ему хотят объяснить, что он обязан воздерживаться от всяких движений на свежем воздухе и каждый день тихо сидеть по восемь часов, то как это сделать, не сказав неправды? И как можно про ребенка думать, что он поверит в неправду, и в соответствии с этим себя вести?

Если хотите растолковать детям правду, в соответствии с которой они должны поступать, то помните, кто перед вами – это еще не люди, а создания, находящиеся на стадии становления человека, у которых разум пока еще мал. Все пространные складные увещевания, все абстрактные принципы, которые можно понять только разумом, недейственны. Дети ничего из этого не поймут.

Но у них есть стремление к подражанию, делающее их склонными имитировать все, что им нравится у других. Его надо учитывать. Рассказывая правдивые или вымышленные истории, детям нужно показывать пример поведения, которое хотят им привить, и представлять его так живо, чтобы им казалось, будто они видят его перед собой, и так привлекательно, чтобы у них возникло решение поступать точно так же. При этом нужно остерегаться напрямую делать сравнение с ними и призывать их вести себя точно так же. Ибо дети должны поступать по своей собственной воле. Если же предоставить возможность им самим примерить это поведение на себя, то они сами примут решение вести себя именно так и тогда они будут поступать по своей воле.

В действенности такой формы занятия я не раз убеждался на собственном опыте. Часто, не всегда, но часто, если на своем первом уроке по этике мне действительно удавалось очень наглядно представить моим воспитанникам некий пример, то в конце урока они обступали меня и просили: «Отец! Вели и нам тоже себя так вести!»

Затем у детей появляется разум, понимающий то, что ему представляют наглядно. Его точно так же надо учитывать. Надо стараться как можно нагляднее показывать детям, что они обязаны вести себя именно так, а не иначе. Если они это поняли, то, несомненно, появляется и решение вести себя именно так.

Здесь требуется собственная находчивость, которой можно достичь лишь упражнением. Далеко не всегда бываешь к этому расположен, и поэтому лучше отложить свою лекцию до тех пор, пока не почувствуешь себя к этому готовым. А тогда можно совершить даже чудо.