Книн пал в Белграде. Почему погибла Сербская Краина - [10]

Численность ЮНА сократилась за счет оттока словенцев и хорватов, военнообязанные[48] и офицеры, прежде всего, несербского происхождения, выполняли свои обязанности без рвения. Боеспособность сохраняли лишь офицеры, призывники и резервисты из числа сербов и черногорцев и сербы-добровольцы из Боснии и Герцеговины (БиГ) и Хорватии. Эту нехватку личного состава попытались «компенсировать» созданием и вооружением отдельных паравоенных[49] групп, созданных под эгидой правительств Сербии и Черногории. Об этом никогда ничего открыто не сообщалось, так как они использовались в самых разных целях, в зависимости от того, для чего их создавали.

Пропаганда Словении и Хорватии, поддержанная определенными кругами Западной Европы и США, агрессивно утверждала, что ЮНА — гнила и бессильна, что она разгромлена в Словении. За ней даже не признавался статус армии СФРЮ, ее называли «сербско-четнической», воюющей за интересы Слободана Милошевича[50] и «Великой Сербии»[51]. Обвиняли ЮНА и в «предательстве словенского и хорватского народов». Потому командные кадры несербской национальности и поторопились в ряды армий (параармий) своих народов. К отдельной категории можно отнести несербских офицеров и сержантов, покинувших ЮНА досрочно выйдя на пенсию. Некоторые офицеры уходили из ЮНА и теряли право на увольнение по возрасту. Большинству их них не препятствовали жить на территории Сербии и Черногории.

Кроме того, что многие бросили свою армию, они еще и злостно клеветали на нее. Бесспорно, ряд хорватов, мусульман, словенцев и македонцев остались на службе в ЮНА (позже Армии Югославии), но на менее значимых должностях. Хотя они были преданы СРЮ[52] и новосозданной Армии Югославии (АЮ), к сожалению, к большинству из них относились как к предателям и нежелательным гражданам СРЮ. Все офицеры-несербы, независимо от их политической позиции, сохранили за собой в Черногории и Сербии квартиры, выкупленные по льготным ценам.

Немалое число офицеров несербского происхождения вели враждебную деятельность (занимались шпионажем, саботажем, распространяли пропаганду) против Югославии и ее армии. К сожалению, власти и военное руководство смотрели на это совершенно спокойно. Закрывали глаза на тысячи семей военнослужащих, изгнанных из Словении и Хорватии, чьи квартиры со всем имуществом присваивали созданные там новые государства. Плоды этой политики ощущались и после 1995 года. В Сербии безо всяких препятствий квартиры продали даже те офицеры, кто жестоко воевал против сербов в БиГ и РСК, а их коллегам-сербам пришлось бросить квартиры в Словении и Хорватии и лишиться всего[53]. Вместо того, чтобы запретить военнослужащим торговать недвижимостью до достижения межгосударственного соглашения, власти СРЮ, Сербии и Черногории действовали в ущерб своим гражданам.

После отступления из Словении, ЮНА, по оставшемуся составу и изменившимся задачам практически представляла собой армию Сербии и Черногории. Это требовало от нее защитить сербское население в Хорватии и Боснии и Герцеговине, на тех территориях, где сербы составляли большинство. При этом ЮНА, вплоть до трансформации в Армию Югославии, отчасти защищала и хорватов, и мусульман, разделяя их по линиям соприкосновения между селами и городами.

От ЮНА тогда требовали двойственных действий. Частям, заблокированным в гарнизонах на территории Хорватии, предписывали пассивность. На атаки хорватских отрядов и частей МВД Хорватии ЮНА не должна была отвечать оружием. Командование частей имело строгий приказ открывать ответный огонь лишь в случае потерь личного состава в блокированных казармах. Не было и речи о любых превентивных мерах, а о наступлении и подавно. Политики требовали признать выбранную власть в Хорватии легальной, а по сути — ей позволили делать все, что она пожелает, чем безвозвратно открыли путь сецессии.

В тех частях Хорватии, где сербы составляли большинство населения, и которые «предполагалось» оставить в составе так называемой суженной Югославии[54], ЮНА проводила наступательные операции для «формирования» новых границ. Это особенно проявилось на территориях Восточной Славонии, Западного Срема и Бараньи[55]. Подобное ожидалось и в Западной Славонии, но там ЮНА ничего не сделала из-за капитуляции Вараждинского корпуса[56] и недостаточной активности 5-го корпуса (Банялукского), что привело к геноциду сербского народа в Западной Славонии силами хорватских отрядов.

Отдельный случай — действия ЮНА у Дубровника. Ее задачей в этом районе было не «формирование» границ, а лишь попытка занять территории для размена на будущих мирных переговорах.

События в Боснии и Герцеговине и в Македонии развивались под влиянием действий Словении и Хорватии и еще больше «оголили» ЮНА, лишая ее общеюгославского характера, армии всех народов и народностей СФРЮ. Как армия Сербии и Черногории, ЮНА, к моменту ликвидации, практически сформировала границы большинства сербских этнических территорий, но вскоре это обернулось против сербов в Хорватии и в Боснии и Герцеговине, ведь с уходом армии, «защищенные» сербы остались без защиты. Чтобы заполнить возникший вакуум безопасности, начали запоздало создавать местные сербские армии. К сожалению, был упущен момент для формирования единой сербской армии, существовавший сразу после отступления ЮНА из Словении. Имея единую армию, независящую от исчезновения СФРЮ и внешнего признания независимости Хорватии, Словении, Боснии и Герцеговины, сербская сторона получила бы весомый козырь на неизбежных переговорах. Тем самым с ней было бы вынуждено считаться и международное сообщество.