Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - [96]
То величественные, то близкие, а то и трогательно смешные фигуры авторов понемногу выстраиваются вокруг всех подлинных любителей и ценителей литературы. Ими не только восхищаешься, к ним можно обратиться за советом, помощью, поддержкой, участием. Пушкин, умирая и глядя на свои книжные полки, произнес: «Прощайте, друзья!» – это вошло в нашу национальную концептосферу, в сферу базовых понятий и ценностей. И как не хочется эти ценности терять…
Если попытаться сформулировать те локальные сиюминутные потребности, которые мы удовлетворяем, сняв для прочтения очередной том с книжной полки, то они сведутся к достаточно элементарному набору: получить информацию; получить удовольствие; забыться. Может статься, тебе повезет и книга окажется незаурядной; тогда испытываешь удовлетворение всех трех желаний. С течением времени у читателя со стажем литература становится средством душевной помощи (вплоть до духовного спасения) и напоминания о вечном (что особенно важно в безрелигиозном обществе).
Если же оценивать функции чтения не изнутри читателя в отдельный конкретный момент, а со стороны и сверху, с точки зрения влияния этого процесса на формирование и функционирование человека на протяжении жизни, то увидим следующую динамику. В детстве, отрочестве, юности книга, что вполне естественно, служит одним из мощных инструментов становления личности; в молодости и зрелости мы используем литературу для завоевания мира и объяснения его; а в старости… в старости книга помогает сохранить себя и осмыслить прошлое.
Сохранить себя мне способствует перечитывание немногих оставшихся любимцев, а осмыслить прошлое и пройденное – мемуаристика, дневники, документы. Впрочем, разделить эти два процесса трудно, да и надо ли? Как любил повторять Бродский, главное – это величие замысла. Думаю, он имел в виду замысел не только творца земного (поэта, художника, музыканта, да просто обычного человека), но и Творца небесного. В общем-то все просто: надо помнить о вечном. Недаром на обратной стороне надгробия Бродского на кладбище Сан-Микеле выбита цитата из Проперция «Letum non omnia finit» («Со смертью не все кончается»). Я стояла около его могилы дважды; оба раза на ней лежали свежие цветы и, по еврейскому обычаю, мелкие монеты. И оба раза бежал озноб по рукам и позвоночнику…
Казалось бы, напоминать о вечном – это функция Библии. Увы, как практически все мое поколение, я воспринимаю Великую книгу лишь как великолепный литературный памятник, не особо значимый в этическом отношении. Подлинной Библией, к которой не устаю обращаться, стали Пушкин, Толстой, Достоевский, великая четверка (Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Пастернак), Трифонов, Бродский.
Что ж,
(Это из прелестного стихотворения Саши Черного «Мой роман»; продолжается четверостишие так:
Напомню, что Лиза – маленькая девочка.
Чем же закончить эту главу? Все-таки она последняя. Пожалуй, попробую ответить на вопрос, какие черты моей личности сформированы и/или закреплены чтением последних десятилетий. После довольно продолжительных размышлений получился следующий перечень:
– раскаяние в собственной слепоте, корни которой в природном оптимизме, счастливом детстве, умелой идеологической обработке и – увы! – инерции мышления;
– скептицизм по отношению ко всему, что исходит от навязанных со стороны властных, политических и общественных структур;
– вера в вечность Языка и Слова.
«От всего человека вам остается часть речи…»
(Вместо послесловия)
Не думала, что окажется так жаль расставаться с этими записками. Они доставили мне много радости, и если хоть малая часть ее достанется читателю, я буду счастлива.
Кстати, пусть простят меня те, кто не обнаружит на этих страницах упоминания о своих любимцах – поэтах, прозаиках, произведениях. Конечно, я не ставила перед собой неподъемной задачи исследовать и описать восприятие художественной литературы всем советским обществом. Перед вами история одного-единственного читателя, которая к тому же охватывает не все им прочитанное (это невозможно), а лишь самое любимое, значимое и памятное. Кроме того, автор полностью отдает себе отчет в том, что у него получились заметки читателя не только советского (и постсоветского), но и провинциального. Нижний Новгород, Горький, несмотря на свое миллионное население, промышленную значимость, количество вузов и географическую близость к столице, долгое время в силу своей закрытости (из-за обилия оборонных предприятий) оставался провинцией и еще не успел свою провинциальность изжить до конца. Все общественно значимые факты и события доносились до нас позже и глуше; не хватало информации, не хватало интенсивности сиюминутных обсуждений, не хватало общественного действия. Может быть, однако, здесь кроются и некоторые преимущества? Воскликнул же один из моих приятелей, нижегородский писатель Олег Рябов:
Опоздание отклика и реакции вовсе не исключает глубины и нестандартности осмысливания.
В книге автор рассказывает о непростой службе на судах Морского космического флота, океанских походах, о встречах с интересными людьми. Большой любовью рассказывает о своих родителях-тружениках села – честных и трудолюбивых людях; с грустью вспоминает о своём полуголодном военном детстве; о годах учёбы в военном училище, о начале самостоятельной жизни – службе на судах МКФ, с гордостью пронесших флаг нашей страны через моря и океаны. Автор размышляет о судьбе товарищей-сослуживцев и судьбе нашей Родины.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.