Книги, годы, жизнь. Автобиография советского читателя - [66]
А Виктор Петрович Астафьев так и остался на проложенной им скорбной обличительной тропе и даже зашагал по ней дальше: «Людочка» (1987), «Прокляты и убиты» (1995)…
После 1986-го наступило настолько интересное общественное и литературно-критическое время, что появлявшиеся книжные новинки (в основном первые публикации давно написанных произведений) я помню буквально по годам. Итак, 1987-й. Три блистательных литературных события: «Собачье сердце» Булгакова, «Реквием» Ахматовой и «Дети Арбата» А. Рыбакова.
Из предыдущего текста этих записок понятно, что Булгаков уже давно стал моим любимцем, каждая его строчка ловилась на лету и долго смаковалась. Искрящийся юмор, до озноба живые характеры, фантастический и вместе с тем жутковато реальный сюжет – все это поначалу отвлекало от главного пафоса повести. А ведь он страшен: люди от природы вовсе не равны друг другу, и из человека с холопьей собачьей натурой никогда не выйдет ни профессора Преображенского, ни даже доктора Борменталя. Общий язык между этими стратами также недостижим: Шариков может договориться только со Швондером. Попытка же волюнтаристски стереть черты природного и социального неравенства обязательно приведет не только к трагедии, но и к истреблению несчастного попытавшегося.
Да-а, повесть эта надолго. Хорошо бы ее перечитывать хотя бы раз в пять лет: получишь некоторое утешение и противоядие от непереводящихся кульбитов нашей действительности. Не читайте советских газет, не смотрите российское телевидение… Вот только уплотнять и выселять, пожалуй, все равно явятся.
Не могу не вспомнить экранизацию повести, блестяще выполненную В. Бортко уже в следующем, 1988 году. Редкий случай стопроцентной адекватности тексту! Великолепный Евгений Евстигнеев в роли Преображенского (кстати, наш земляк; его бронзовая фигура на лавочке рядом с драмтеатром блестит от постоянных прикосновений), нагло-безобразный Шариков, бархатный коричневый колорит черно-белого фильма (под старые фотографии) – все вызывает негаснущее восхищение.
Кстати, вовсе не «Белую гвардию», а «Собачье сердце» надо бы ввести в школьную программу: подростку ближе, понятнее да и полезнее именно такой сюжет, насыщенный конкретными, живыми, но глубоко символическими фигурами и прозрачно зашифровывающий одну из главных проблем человечества.
О «Реквиеме» в наших кругах говорили давно, ненасытно ждали его появления, повторяя бог весть откуда долетевшие отдельные строчки. Может быть, из-за этих много лет копившихся ожиданий и надежд от наконец доступного текста возникло некоторое… не разочарование, а ощущение чего-то несбывшегося. Однако после множественного перечитывания начинаешь ценить каждое слово, в особенности когда по крупицам соберешь, представишь, осознаешь и поймешь историю его создания.
Что до моего личного восприятия… Обнаженное страдание в центральных стихотворениях (I–X) долго заставляло целомудренно отводить глаза от кровоточащих строк. К тому же только сейчас, уже в старости, после неоднократного обращения ко всем четырем Евангелиям, начали добираться до сердца библейские ассоциации: «холод иконки», «твой высокий крест», скорбное материнское одиночество перед распятием. А тогда, в конце 1980-х, самыми любимыми, сразу запомнившимися наизусть, стали «Вместо предисловия», «Посвящение», «Вступление» и, конечно, «Эпилог». Счастье, что памятник Анне Андреевне работы В. Реппо и Г. Додоновой поставлен напротив «Крестов», и ее молодая, гибкая, стройная фигура вполоборота обращена как раз к тому месту,
Через десять лет, в 1998 году, я наконец раздобуду и с торжеством притащу домой Собрание сочинений Ахматовой в восьми полновесных томах (восьмитомник Цветаевой появился годом раньше). В первых трех книгах стихотворения расположены в строгом хронологическом порядке, и становится наглядной вся история рождения «Реквиема» – непосредственно по кровавым следам сына и мужа. Тогда же я прочитаю знаменитый трехтомник «Записок об Анне Ахматовой» Л. К. Чуковской, являющий собой, несмотря на свою документальность, поразительный роман о дружбе, любви и соперничестве двух разительно несходных, но одинаково великолепных женских характеров – на фоне длящейся трагической эпохи. Мне безмерно дорог непреклонно честный, самоотверженный и страстный нрав Лидии Корнеевны, ее умение не только ничего не скрывать и не замалчивать, но и преданно любить, и прощать (впрочем, до известного предела). В то же время мучительно жалко ее, жалко, что не хватало ей иногда простого легкомыслия, способности забыться – за рюмкой водки, за пошлым, грубым, но смешным анекдотом, в объятиях пусть нелюбимого, но сегодняшнего «мужика», с которым можно «пошутить», по слову той же Анны Андреевны:
(«Клеопатра». 1940)
Самым уничтожающим проклятием сталинской эпохи, произнесенным Ахматовой, мне видится все же не «Реквием» (который, в полном соответствии с названием, являет собой траурное поминание жертв), а два поистине страшных стихотворения 1937 и 1940 годов:
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
Сборник содержит воспоминания крестьян-мемуаристов конца XVIII — первой половины XIX века, позволяющие увидеть русскую жизнь того времени под необычным углом зрения и понять, о чем думали и к чему стремились представители наиболее многочисленного и наименее известного сословия русского общества. Это первая попытка собрать под одной обложкой воспоминания крестьян, причем часть мемуаров вообще печатается впервые, а остальные (за исключением двух) никогда не переиздавались.
Внук известного историка С. М. Соловьева, племянник не менее известного философа Вл. С. Соловьева, друг Андрея Белого и Александра Блока, Сергей Михайлович Соловьев (1885— 1942) и сам был талантливым поэтом и мыслителем. Во впервые публикуемых его «Воспоминаниях» ярко описаны детство и юность автора, его родственники и друзья, московский быт и интеллектуальная атмосфера конца XIX — начала XX века. Книга включает также его «Воспоминания об Александре Блоке».
Долгая и интересная жизнь Веры Александровны Флоренской (1900–1996), внучки священника, по времени совпала со всем ХХ столетием. В ее воспоминаниях отражены главные драматические события века в нашей стране: революция, Первая мировая война, довоенные годы, аресты, лагерь и ссылка, Вторая мировая, реабилитация, годы «застоя». Автор рассказывает о своих детских и юношеских годах, об учебе, о браке с Леонидом Яковлевичем Гинцбургом, впоследствии известном правоведе, об аресте Гинцбурга и его скитаниях по лагерям и о пребывании самой Флоренской в ссылке.
Любовь Васильевна Шапорина (1879–1967) – создательница первого в советской России театра марионеток, художница, переводчица. Впервые публикуемый ее дневник – явление уникальное среди отечественных дневников XX века. Он велся с 1920-х по 1960-е годы и не имеет себе равных как по продолжительности и тематическому охвату (политика, экономика, религия, быт города и деревни, блокада Ленинграда, политические репрессии, деятельность НКВД, литературная жизнь, музыка, живопись, театр и т. д.), так и по остроте критического отношения к советской власти.