Книга Зимы - [108]

Скаг еще немного поскулил, но подчинился, а девушка очень медленно поплелась в сторону шатра. На подходе к нему боль ослабила хватку, и Кьяра вздохнула с облегчением. Смыв снегом большую часть крови с лица, она вошла внутрь. На столе все еще стояла еда. Судя по всему, Эридан так и не притрагивался к ней. Она заглянула за ширму. Эльф лежал, отвернув лицо к стенке, его грудь медленно вздымалась от дыхания. Кьяра решила не беспокоить его понапрасну, ему и так было плохо. Может быть, с помощью лечебной мази он, наконец, сможет отдохнуть, а затем и поесть. Она поймала себя на беспокойстве за его состоянием, чуть большем, чем подразумевал приказ госпожи.

Вернувшись за стол, девушка немного перекусила. Положила в сумку небольшой сверток с хлебом и мясной нарезкой. Сиротские привычки так и не искоренились, не смотря на долгие годы сытой жизни. Девушка остро заскучала по своему товарищу, маленькой Мыше. В минуты опасности зверек всегда улетал, прятался, а затем вновь находил ее. Они никогда не расставались надолго и были вместе столько, сколько Кьяра помнила себя. Недоверчивой колючей девушке было сложно заводить новых друзей. Товарищи и временные попутчики появлялись и исчезли из ее жизни, не оставляя глубоких привязанностей, и только крылатая мышка была вечным другом. Кьяра почувствовала себя очень одинокой. Через некоторое время она вновь заглянула к эльфу, чтобы удостовериться, что он в порядке. Тот все еще неподвижно лежал. Может быть, транс, подумала тифлингесса.

Вскоре явились оба драколюда и Эрта. Они деловито зашли в комнату эльфа, и Эридан сразу встрепенулся, однако движения его были вялыми. Янтарь принялся считать пульс, Арум приложил голову к груди, слушая дыхание. Оба недовольно нахмурились. Паладин тихо проговорил что-то по-эльфийски. Прервав его, заклинательница отгородила комнату, и звук его голоса приглушился. Кьяра присела на кресло, ожидая окончания процедур.

— Если умру с концами, — по-эльфийски продолжил паладин, обращаясь к женщине, — возвращайся обратно, нечего тебе здесь делать. Забери гвардию и Кьяру. Я знаю, ты не любишь их, но…

— Ты не умрешь, — спокойно ответила Эрта. — Так что оставь свои распоряжения при себе.

Эльф прикрыл глаза. Говорить ему было вновь мучительно тяжело.

— Знаю, тебе так плохо, что кажется, что не выживешь, — продолжила она, — но мне лучше знать. У тебя сильное сердце. А теперь давай-ка сменим твои повязки.

Через час лекари, наконец, вышли в зал заседаний.

Эрта сразу подошла к тифлингессе:

— Ночь может быть плохо и беспокоить. Я послать лекарь. Ты можешь спать другой палатка, я устроить.

— Спасибо! — улыбнулась в ответ девушка. — Я останусь здесь, но если будет совсем невмоготу, то воспользуюсь советом. Если кто его и поставит на ноги, так это ты и Янтарь.

Старший из братьев, подошедший вслед за северянкой, хмуро покачал головой:

— Эрта, ты уверена? Я начинаю сомневаться в правильности нашего решения. Не слишком ли поздно спохватились? Сейчас это больше похоже на издевательство. Его пульс…

— Молчать! — повысила голос женщина, и драконид смолк, словно школяр. — Я знать лучше. Эта боль его не убить. Потерпеть. Лекарь помочь.

Янтарь нахмурился, но смолчал. Не сказав больше ни слова, он вышел, а следом и Арум.

— Они не знать как я, — проговорила Эрта, понизив голос.

Она напоследок улыбнулась Кьяре и ушла, оставив девушку наедине со своими мыслями. Примерно через полчаса явился присланный Эртой лекарь. Снял запорошенный снегом плащ, поставил на кресло увесистую сумку с лекарствами и перевязочными материалами, распорядился насчет воды. Походив немного по залу заседаний, он спрятался за ширмой в комнате Эйлевара.

Девушка поужинала, запив все горячим вином со специями, а после легла спать. За шатром поднялась пурга. Ветер хищно завывал, хлопая тканью палатки. В комнате Эйлевара наоборот царила гробовая тишина. Кьяра закрыла глаза и попробовала заснуть под холодные злые звуки природы.

* * *

Настойка перестала действовать еще вечером. Тело болело так, словно все кости вдруг ощерились острыми стеклянными иглами, раскаленными до пронзительной белизны. Даже дыхание причиняло боль, и каждое сокращение сердца отдавалось ослепительной вспышкой. Эридан покрылся испариной. Дежурный лекарь говорил что-то успокаивающее, но его голос тонул в пении вьюги. Прикосновение влажной ткани к лицу связывали эльфа с реальностью.

Зажмурившись в очередной раз, он вдруг погрузился в полную тишину. Затих ветер, замолчал лекарь, сердце перестало стучать. Паладин открыл глаза и увидел, что над ним склонилась женская фигура. Рука легла на его грудь, и вдруг стало нестерпимо холодно и больно. Эридан забился, словно пойманная птица.

«Нежность» — сказала фигура.

Собственный крик оглушил его. Выступившие слезы обожгли кожу вокруг глаз.

«Славь имя мое!» — прогремел голос в голове. Ослепительные белые вспышки.

Крик сорвался на стон умирающего зверя. Совладав с непослушными губами, Эридан начал читать сбивчивую молитву, каждым словом восхваляя Ледяную Деву, а она заключила его в мучительные объятья. Словно сама зима обняла его и прижала к холодной груди, нанизывая на острый гребень ледника. Горячая кровь потекла по снегу, словно искупительная жертва. Все еще шепча слова молитвы, эльф растворился в метели.