Книга запретных наслаждений - [67]
Пока прокурор вещал, как безумный вертясь вокруг себя и размахивая руками, Иоганн Фуст вспоминал о своей встрече с французским дворянином. Жан-Клод Мутон обладал одной из самых богатых и бережно хранимых библиотек в Париже. Быть может, прекрасное состояние его книг объяснялось тем, что преуспевающий французский коммерсант никогда ни в одну из них не заглядывал. Собственная библиотека не только укрепляла престиж владельца, но и прекрасно украшала его жилище. К тому же книги являлись замечательным вложением капитала, их стоимость только возрастала год от года. Мутон принял Фуста в своем дворце с любезностью, за которой скрывались нетерпение и любопытство. Незадолго до приезда банкир из Майнца написал ему о своем намерении посетить Париж и как бы невзначай упомянул, что собирается продать экземпляр Библии. Книги, переписанные на берегах Рейна, пользовались спросом по всей Европе. Фуст и Мутон заключили уже не одну книжную сделку. Письмо немца сразу же заинтересовало Жан-Клода, особенно учитывая цену, которую запрашивал Фуст, — сто гульденов; было очевидно, что если Фуст написал «сто», то он готов расстаться с книгой самое большее за восемьдесят монет. Это было выгодное предложение. В ответном письме Мутон сообщил, что книга, возможно, его заинтересует, и вдобавок предложил Фусту остановиться в его доме. Такое гостеприимство являлось не только жестом вежливости, но и позволяло путешественнику сэкономить на проживании, а это могло вылиться в хорошую скидку при торге. Ни немец, ни француз не испытывали недостатка в деньгах, однако для обоих главное удовольствие от торговой операции состояло в том, чтобы добиться наилучшей цены.
Фуст приехал во дворец Мутона после долгого путешествия. Он вежливо отклонил предложение лакея отнести его багаж: банкиру не хотелось никому доверять свой ценный груз. Фуст сам затащил тяжелые сумки вверх по лестнице в комнату для гостей. Оставшуюся часть дня хозяин дома предложил потратить на прогулку по уютным парижским улочкам; Фуст, вообще-то, ненавидел этот город из-за давнего соперничества франков и германцев. Они вернулись во дворец с последними лучами зари. Жан-Клод пригласил гостя к раннему ужину — он с нетерпением дожидался окончания трапезы, чтобы наконец увидеть Библию из Майнца. А вот банкир как мог откладывал этот момент — он не хотел, чтобы его хозяин рассматривал книгу при дневном свете.
В течение всего ужина продолжалась пустячная болтовня. Собеседники отличались поразительной способностью часами обсуждать самые банальные предметы. Они снова беседовали о том же, о чем — при схожих обстоятельствах — беседовали уже не раз. Фуст в точности знал, в каком порядке Мутон будет подавать свои реплики, и даже, словно впервые, смеялся над шуточками, которые слышал уже раз по десять. В конце концов собеседники встали из-за стола, и хозяин пригласил банкира в гостиную.
— Мне бы хотелось взглянуть на Библию, — приступил к делу француз, как только они уселись в кресла перед жарким камином.
— Ах да, конечно же, — спохватился Фуст, как будто он мог забыть о цели своего путешествия.
С этими словами банкир направился в свою комнату, убедился, что поблизости никого нет, и запер дверь изнутри. Он так разнервничался, что не мог попасть ключиком в замок дорожного баула. Когда Фусту наконец удалось открыть баул, он вытащил из своей поклажи первый и второй том, то есть один полный экземпляр Библии. Фуст вернулся в гостиную, держа в руках Священное Писание.
Мутон, не скрывая возбуждения, схватил первый том; прежде чем открыть книгу, он огладил переплет из ягнячьей кожи. А потом закрыл глаза и поводил своим громадным носом по всей его поверхности — точно собака-ищейка.
— Нет аромата более сладостного, чем запах книги, — с восторгом прошептал француз: он как будто разговаривал сам с собой.
Мутон остался доволен и выделкой кожи, и позолоченными скрепами на переплете. Он взвесил книгу на руке, надел, как и положено при обращении с ценными томами, тонкие шелковые перчатки и наконец раскрыл книгу.
— Ах! — воскликнул он в изумлении.
В сердце Фуста стучали волнение и страх.
— Ах! — повторил француз, как будто лишившись дара речи.
А Фуст вообще хранил молчание, чтобы не мешать пылкому свиданию человека с книгой. Жан-Клод вооружился огромной лупой и принялся исследовать почерк. Он перелистывал страницы, вглядывался в буквицы и виньетки. У немца на лбу выступили капельки пота, а сердце билось все сильнее. Внезапно лицо Мутона посерьезнело, брови нахмурились. Он опустил лупу, закрыл книгу и, пристально глядя в глаза своему гостю, вынес приговор:
— Чудо. Это просто чудо.
Фуст облегченно вздохнул.
Жан-Клод Мутон не стал торговаться. Он выплатил все сто гульденов, монета к монете.
Фуст вернулся к себе в комнату, из последних сил скрывая ликование. А француз, довольный своею покупкой, отнес оба тома в библиотеку, чтобы поставить на самое видное место. В гостиной он успел посмотреть только одну книгу. Мутон налил себе бокал вина с собственного виноградника и решил изучить второй том. Но, еще не успев его раскрыть, француз с изумлением обнаружил, что на корешке вытиснена цифра I, а не II. Фуст от волнения и спешки перепутал тома и принес Мутону две одинаковые книги. В первый момент француз простодушно решил, что его гость привез с собой два комплекта. Но со второго взгляда он убедился, что переплеты неотличимы друг от друга. И это было очень странно: переплетчики никогда не повторяли своих работ, каждая книга имела отличительные особенности. Жан-Клод снова схватил лупу, открыл оба тома и убедился, что перед ним книги-близнецы: в них совпадали каждая буква, каждая точка, каждая виньетка. Мутон не знал, как его гость добился такого чуда, но в одном он был уверен полностью: у него в руках подделка.
Средневековье. Свирепствует Инквизиция. Миром правит Церковь. Некий врач — весьма опытный анатом и лекарь, чьими услугами пользуется сам Папа — делает ошеломляющее открытие: поведением женщины, равно как ее настроением и здоровьем, ведает один единственный орган, именуемый Amore Veneris, то есть клитор...В октябре 1996 г. жюри Фонда Амалии Лакроче де Фортабат (Аргентина) присудило Главную премию роману «Анатом», однако из-за разразившегося вокруг этого произведения скандала, вручение премии так и не состоялось.
Федерико Андахази.Автор САМОГО СКАНДАЛЬНОГО романа наших дней — «Анатома», лишенного престижной литературной премии из-за «откровенно эротического содержания».Автор, которому налет скандальности пошел только на пользу...Ведьсо времен «Анатома» каждое его произведение становится подлинной сенсацией!..
Джон Полидори, секретарь лорда Байрона, приплывает вместе со своим господином и его друзьями – четой Шелли – на некий остров. Вскоре Полидори начинает получать странные письма от незнакомки, утверждавшей, что она давно ждала его приезда. Выясняется, что она – одна из трех сестер-близнецов, но если ее сестры красавицы и светские львицы, то она – самый настоящий монстр и в прямом, и в переносном смысле слова. Сестры поддерживают едва теплящуюся в ней жизнь весьма оригинальным способом... Как именно? Вот тут-то и начинает приоткрываться жуткая тайна...
Автор «Анатома», «Милосердных», «Фламандского секрета» создает новый жанр. «Танцующий с тенью» – это роман, исполненный в ритме настоящего аргентинского танго. Хуан Молина мог бы стать величайшим исполнителем танго, затмить самого Карлоса Гарделя – если бы не встретился с Ивонной, если бы она не встретилась с Гарделем, если бы не таинственный незнакомец, поселившийся в душе самого Молины. Любовь, смерть, верность, отчаяние – герои Андахази не говорят об этом: они поют танго.
В романе «Город еретиков» писатель-провокатор предлагает свою, скандальную трактовку событий, которые происходили несколько веков назад, когда в средневековой Европе появилась одна из самых главных святынь для всех христиан — Туринская плащаница.Герцог де Шарни одержим идеей постройки самой посещаемой во Франции церкви. Его дочь живет одной мечтой — вновь соединиться со своим возлюбленным. Но чтобы вернуть любовь монаха-августинца, нужно построить Город еретиков. А чтобы создать величайшую в христианском мире подделку, нужно пролить кровь...
Когда стихия бушует и река выходит из берегов, место, где расположен Кинта-дель-Медио, превращается в остров. Но и когда стихия отступает, людям не вырваться из городка. Даже если они уходят, то все равно возвращаются, пусть и через тридцать лет.Бедствия, которые посылает провидение на город, дабы очистить его от скверны, вполне предсказуемы. И обитатели Кинта-дель-Медио жили привольно, спали спокойно и умирали достойно, пока дьявол не запустил свои нечистые лапы в этот оазис праведной жизни…
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Никогда не задумывались, вы, о чайных грибах? Мне с детства казались они чем-то потусторонним – выходцы не из нашего мира. Данный рассказ, конечно, не о грибах. Это маленькая история обычного россиянина – Олега Сысоева, который совершенно не мог представить, что жизнь его так круто изменится. Содержит нецензурную брань.
Девять человек, немногочисленные члены экипажа, груз и сопроводитель груза помещены на лайнер. Лайнер плывёт по водам Балтийского моря из России в Германию с 93 февраля по 17 марта. У каждого пассажира в этом экспериментальном тексте своя цель путешествия. Свои мечты и страхи. И если суша, а вместе с ней и порт прибытия, внезапно исчезают, то что остаётся делать? Куда плыть? У кого просить помощи? Как бороться с собственными демонами? Зачем осознавать, что нужно, а что не плачет… Что, возможно, произойдёт здесь, а что ртуть… Ведь то, что не утешает, то узлы… Содержит нецензурную брань.
У озера, в виду нехоженого поля, на краю старого кладбища, растёт дуб могучий. На ветви дуба восседают духи небесные и делятся рассказами о юдоли земной: исход XX – истоки XXI вв. Любовь. Деньги. Власть. Коварство. Насилие. Жизнь. Смерть… В книге есть всё, что вызывает интерес у современного читателя. Ну а истинных любителей русской словесности, тем более почитателей классики, не минуют ностальгические впечатления, далёкие от разочарования. Умный язык, богатый, эстетичный. Легко читается. Увлекательно. Недетское, однако ж, чтение, с несколькими весьма пикантными сценами, которые органически вытекают из сюжета.
События, в которых вы никогда не окажетесь, хотя прожили их уже не раз.
Метафоричный рассказ о том, как амбициозная главная героиня хочет завершить проект всей своей жизни, в котором видит единственную цель своего существования. Долгое время она сталкивалась с чередой неудач и неодобрением родственников, за которым стоит семейная трагедия, а сейчас рассуждает о причинах произошедшего и поиске выхода из сложившейся ситуации.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Впервые на русском языке его поздний роман «Сентябрьские розы», который ни в чем не уступает полюбившимся русскому читателю книгам Моруа «Письма к незнакомке» и «Превратности судьбы». Автор вновь исследует тончайшие проявления человеческих страстей. Герой романа – знаменитый писатель Гийом Фонтен, чьими книгами зачитывается Франция. В его жизни, прекрасно отлаженной заботливой женой, все идет своим чередом. Ему недостает лишь чуда – чуда любви, благодаря которой осень жизни вновь становится весной.
Трумен Капоте, автор таких бестселлеров, как «Завтрак у Тиффани» (повесть, прославленная в 1961 году экранизацией с Одри Хепберн в главной роли), «Голоса травы», «Другие голоса, другие комнаты», «Призраки в солнечном свете» и прочих, входит в число крупнейших американских прозаиков XX века. Самым значительным произведением Капоте многие считают роман «Хладнокровное убийство», основанный на истории реального преступления и раскрывающий природу насилия как сложного социального и психологического феномена.
Роман «Школа для дураков» – одно из самых значительных явлений русской литературы конца ХХ века. По определению самого автора, это книга «об утонченном и странном мальчике, страдающем раздвоением личности… который не может примириться с окружающей действительностью» и который, приобщаясь к миру взрослых, открывает присутствие в мире любви и смерти. По-прежнему остаются актуальными слова первого издателя романа Карла Проффера: «Ничего подобного нет ни в современной русской литературе, ни в русской литературе вообще».