Книга странных новых вещей - [15]

— Вот вечно у меня так, — бормотал Северин, промокая себе грудь, лоб, стулья, ледник, из которого вынули злосчастную колу.

Он согнулся в три погибели и вытер пол — коврик, по счастью, изначально был коричневого цвета.

— Сколько раз вы вот так путешествовали? — спросил Питер.

— Трижды. Каждый раз я клялся, что больше туда ни ногой.

— Почему?

— Оазис сводит людей с ума.

Би-Джи хрюкнул:

— Да ты и так полоумный, братан.

— Мистер Северин и мистер Грэм оба весьма неуравновешенные индивидуумы, Пит, — торжественно и чинно произнес Тушка. — Я знаю их много лет. Оазис — наиболее подходящее место для парней вроде них. Зато по улицам не слоняются. — Он бросил пустой контейнер из-под лапши в мусорку. — А еще они потрясающие мастера своего дела. Лучшие. Потому-то СШИК и продолжает тратиться на них.

— А как насчет тебя, брат? — спросил Би-Джи у Питера. — Ты тоже лучший?

— Лучший в каком смысле?

— Лучший проповедник.

— Честно говоря, никогда не считал себя проповедником.

— А кем ты себя считаешь, братан?

Питер трудно сглотнул, в ступоре. Его мозг все еще не оправился от воздействия той же самой жестокой силы, которая растрясла жестянки с колой. Как жаль, что рядом не было Беатрис, уж она бы парировала любые вопросы, разбавив эту сугубо мужскую атмосферу, повернула бы разговор в более плодотворное русло.

— Я просто тот, кто любит людей и хочет им помочь, какими бы на вид они ни были.

Широкое лицо Би-Джи снова расплылось в ухмылке, словно он вот-вот отпустит очередную шпильку. Потом он внезапно посерьезнел:

— Ты правда так думаешь? Без балды?

Питер взглянул ему прямо в глаза:

— Без балды.

Би-Джи кивнул. Питер почувствовал, что в глазах этого великана он прошел некое испытание. Его перевели в другую категорию. Он еще не совсем один из них, но перестал быть неведомой зверюшкой, потенциальным источником раздражения.

— Эй, Северин! — позвал Би-Джи. — Я никогда тебя не спрашивал, а ты-то какой веры, чувачок?

— Я-то? Никакой. Абсолютно никакой, — ответил Северин. — Всегда был и всегда буду.

Северин уже кончил подтирать кока-колу и теперь возил бумажным полотенцем по вымазанным синим детергентом пальцам.

— Пальцы все еще липкие, — посетовал он. — Я точно чокнусь, покуда доберусь до мыла и воды.

В компьютерном кабинете что-то тихо запищало.

— Похоже, что твои молитвы услышаны, Северин, — заметил Тушка, внимательно глядя в один из мониторов. — Система только что определила, где мы находимся.

Пока Тушка просматривал сообщение, остальные молчали, как будто давая ему возможность проверить почту или сделать заявку на интернет-аукционе. На самом же деле он выяснял, суждено им жить или погибнуть. Корабль все еще не перешел в пилотируемую фазу полета. Он лишь катапультировался сквозь время и пространство — произвел опровергающий привычные законы физики Скачок. А теперь они бесцельно кувыркались где-то приблизительно в заданном районе космоса: корабль, по форме напоминающий распухший бурдюк, — огромное чрево для горючего, крохотная голова, а внутри головы — четверо, дышащие скудным количеством азота, кислорода и аргона. Они дышали быстрее, чем было необходимо. В отфильтрованном воздухе висел невысказанный страх: а вдруг Скачок забросил их слишком далеко и им просто не хватит топлива для финальной части полета? Погрешность, которая в начале Скачка была неизмеримо мала, могла достигнуть фатальных величин в его конце.

Тушка углубился в цифры, стучал по клавишам проворными короткими пальцами, изучал геометрические линии, складывающиеся в карту того, что невозможно нанести на карту.

— Хорошие новости, народ, — сказал он наконец. — Похоже, что навык мастера ставит.

— В смысле? — спросил Северин.

— В том смысле, что мы должны молиться за здоровье главных технарей из Флориды.

— А что это значит для нас, здесь?

— Это значит, что когда мы разделим запасы топлива на расстояние, которое нам нужно пролететь, сока у нас будет столько, что сможем им хоть упиться, как пивом на студенческой вечеринке.

— Это значит сколько дней, Тушка?

— Дней? — Тушка сделал паузу для пущего эффекта. — Двадцать восемь часов максимум!

Би-Джи вскочил на ноги и выбросил в воздух кулак с криком: «Э-ге-гей!»

С этой минуты на мостике воцарилась победно-праздничная и слегка истерическая атмосфера. Би-Джи сновал туда-сюда, то и дело триумфально вскидывая руки. Северин склабился, обнажая бесцветные от никотина зубы, и барабанил на коленках одному ему слышную мелодию. Чтобы воспроизвести звон воображаемых тарелок, он периодически резко взмахивал кистью в воздухе и довольно морщился, будто и в самом деле оглушенный ликующими звуками. Тушка удалился, чтобы переодеться, — может, из-за жирного пятна, которое он посадил на свитер, а может, потому, что его неминуемое вступление в обязанности пилота требовало такого церемониального жеста. Принарядившись в свежую до хруста белую сорочку и серые брюки, он уселся за пультом против клавиатуры, на которой предстояло ввести траекторию их пути к Оазису.

— Просто сделай это, Тушка, — тебе что, духовой оркестр подать? Или толпу чирлидерш?

Тушка послал воздушный поцелуй, а затем решительно нажал клавишу.