Книга странных новых вещей - [14]

Би-Джи проводил его в коридор, стены которого были от пола до потолка оклеены цветными фотографиями сочных зеленых лугов, наподобие тех огромных наклеек, какие он привык видеть на боках автобусов. Видимо, некий шибко мудрый дизайнер решил, что зрелище травы, весенних цветов и лазурных небес — самое то для борьбы с клаустрофобией в безвоздушном пространстве.

— Ты ж не вегетарианец, а, браток?

— Угу… нет, — ответил Питер.

— Ну а я — да, — сообщил Би-Джи, руля Питером, чтобы тот повернул за угол, где зеленые, слегка размытые пейзажи снова повторились. — Но тебе стоит усвоить одну вещь: в таком путешествии, как наше, чувак, иногда не мешает поступиться принципами.

Стол был накрыт в аппаратной — то есть в помещении, заполненном оборудованием для пилотирования и навигации. Вопреки ожиданиям внутри Питер не увидел ничего такого, чтобы, как говорится, дух захватило. Не было здесь гигантского иллюминатора с видом на бескрайний открытый космос, полный звезд и туманностей, да и вообще никакого иллюминатора, не за что было и взгляду уцепиться — только металлопластиковые стены с вентиляционными решетками, выключателями, регуляторами влажности да парочкой ламинированных плакатов. Питер уже видел эти изображения раньше, в буклетах СШИК, когда только подавал заявку на эту вакансию. Это были серийные фирменные постеры, изображавшие стилизованный космический корабль со стилизованной птицей, державшей в клюве стилизованную веточку; в небольшом сопроводительном тексте под ним расхваливались высочайшие деловые стандарты СШИК и неограниченный потенциал, работающий на благо всего человечества.

Пульт управления тоже оказался менее впечатляющим, чем навоображал себе Питер: ни тебе громадных штурвалов, ни приборных панелей, ни россыпи мигающих лампочек — лишь несколько компактных клавиатур, тончайших мониторов и один автономный компьютерный шкаф, похожий на банкомат или автомат по продаже закусок. Честно говоря, аппаратная напоминала не капитанский мостик, а скорее офис, причем довольно убогий. Ничто здесь не указывало, что они на самом деле плывут просторами чужой солнечной системы за триллионы миль от дома.

Пилот Тушка развернул вращающееся кресло от мониторов и уставился на маленькую пластиковую лохань, поднеся ее к самому лицу. Пар скрывал его черты. Тушка сидел, вольготно скрестив голые волосатые ноги. На нем были широченные шорты и теннисные туфли на босу ногу.

— Добро пожаловать снова в мир живых, — сказал он, водрузив лоханку на свой объемистый живот. — Хорошо ли вам спалось?

— Не знаю, был ли это на самом деле сон, — ответил Питер. — Скорее просто ожидание, пока снова не почувствуешь себя человеком.

— Требует времени, — согласился Тушка и снова поднял к лицу лоханку с лапшой.

У него была борода мышастой расцветки, и он, безусловно, был большим докой по части транспортировки жидкой пищи сквозь густые заросли на лице. Он намотал немного лапши на вилку и сомкнул вокруг нее свои четко очерченные красные губы.

— Вот ваше, Пит, — сказал Северин, — я уже снял фольгу.

— Премного благодарен, — сказал Питер, присаживаясь к черному пластиковому столу, за которым Би-Джи и Северин орудовали пластиковыми вилками в своих лоханках.

Наготове стояли три неоткупоренные банки кока-колы. Питер закрыл глаза и прочел безмолвную благодарственную молитву за пищу, которую собирался вкусить.

— Ты христианин, верно? — спросил Би-Джи.

— Верно, — согласился Питер.

Лапша с мясным рагу была неравномерно разогрета в микроволновке — часть блюда обжигала, а часть все еще хрустела, подернутая ледком. Питер перемешал лапшу, чтобы достичь теплого компромисса.

— Я принадлежал к «Нации ислама», давным-давно, — сказал Би-Джи. — Помогло пережить тяжкие для меня времена. Но правила, чувак, уж больно затейливые: того не делай, сего не моги! — Би-Джи открыл свою внушительную пасть и, будто в топку, забросил туда лапшу, прожевал в три приема и проглотил. — А еще я должен был ненавидеть евреев и белых. Говорят, это не обязательное правило и прочая лабуда. Но ты все равно понимаешь. — Очередная порция лапши отправляется в рот. — Нет уж, я лучше буду сам решать, кого мне ненавидеть, понимаешь, о чем я? Если на меня наезжает кто, то я его буду ненавидеть, чувак, будь он хоть белый, хоть черный, хоть аквамариновый, мне без разницы.

— Предполагаю, из этого также следует, — сказал Питер, — что вы сами решаете, кого вам любить.

— Чертовски верно. Беленькая киска, черненькая — все хороши.

Тушка фыркнул:

— Уверен, ты произвел прекрасное впечатление на нашего священника.

Он уже закончил трапезу и обтирал лицо и бороду салфеткой.

— Меня не так уж легко смутить, — сказал Питер. — Во всяком случае, не речами. На земле существует много разных способов изъясняться.

— Только мы сейчас не на Земле, — произнес Северин со скорбной миной.

Он с треском открыл банку кока-колы, и ледяная коричневая струя брызнула к потолку.

— И-и-и-сусе! — воскликнул Тушка, чуть не упав со стула.

Би-Джи только крякнул.

— Я все уберу, все вытру, — засуетился Северин, вытянув из дозатора охапку бумажных полотенец.

Питер помог ему вытереть липкие лужи со стола.