Книга рыб Гоулда. Роман в двенадцати рыбах - [17]
Вот пример: однажды, видимо находясь в дурном настроении, я заявил ему, что богословы, представляющие Шотландскую пресвитерианскую церковь, создали множество выдающихся трактатов по теологии. Как и всегда, он какое-то время что-то мямлил, якобы отвечая, но я знал, что он обдумывает мои слова и мысли его примерно следующие: не существует ни одного трактата, написанного этими диссидентствующими пожирателями овса, который заслуживал бы такого названия. Я и сам понятия не имел ни о чём подобном, просто по случайности мне посчастливилось когда-то заметить в одном из каталогов, присылаемых Доктору лондонскими книготорговцами, название «Абердин. О шумерах». Вооружившись этой крайне скудной и, возможно, совсем не относящейся к делу информацией, я всадил нож по самую рукоятку: «А не читал ли ты великолепный труд Абердина о шумерах?»
Он ничего не ответил, не высказал никаких предположений. Но это выглядело как обвинение, ещё более красноречивое оттого, что не было высказано вслух. Я почувствовал, как всё во мне закипело, а затем ощутил, что стал краснее, чем отбивная, но на том дело и закончилось, и мы оба это знали, я оказался уличён в плутовстве, хотя, как всегда, он больше не заговаривал об этом, а я сам уже не поднимал сию тему.
Есть в нём какое-то едва ли не царственное величие. Мне доводилось несколько раз видеть, как даже Побджой прямо-таки столбенел в присутствии Короля, хотя, разумеется, Побджой едва ли замечает то, что вижу я, и всё равно он крутит носом и морщится, словно проглотил лимон, и я уверен, что сфинктер у него сжимается, а это бывает в двух случаях: либо когда люди чувствуют чью-то власть, и немалую, либо когда страшно воняет.
Но по правде сказать, Король нравился бы мне более, когда бы он был чуточку более открыт и прост с другими. Он не делает никаких попыток завязать дружбу с Побджоем, и, хотя я постоянно призываю его помнить об очевидных преимуществах общения с людьми, он так и не проявил желания поучаствовать ни в метании экскрементов, ни в устраиваемых мне взбучках. Ну что же, таков его выбор, и я знаю, что у него на то есть свои резоны. Дуб не может согнуться, как ива. Короля делает примечательным человеком кое-что поважней, чем умение вовремя сказать лебезяще-приветливым тоном: «Привет, дружище!» или «Славно поболтали!»
Возьмём цвет его лица. Большинство из нас в камерах вскоре становятся бледнее свинцовых белил Доктора, но Король, будто в силу некой доставшейся от царственных предков врождённой династической особенности, наподобие выдающейся челюсти Габсбургов, отличается также, по-видимому, и уникальною пигментацией, ибо с каждым днём становится всё смуглее; его кожа темнеет, а в последнее время даже и зеленеет, что начинает меня тревожить.
Но он не снисходит до проявлений беспокойства по этому поводу: ни одного словечка, выражающего жалобу или страдание, не срывается с его губ.
Плавая кругами по злосчастной камере, я иногда вспоминаю — да, что уж, признаюсь и в этом, — вспоминаю с завистью свою жизнь здесь в то время, когда только сюда попал. Ибо я пришёл к мысли, что главное в сей жизни есть траектория, и, хотя тогда я не ждал от неё ничего хорошего, всё-таки она подобна траектории пушечного ядра, которым выстрелили в выгребную яму: ядро летит, сквозь дерьмо, но летит.
По глазам Побджоя — тусклым, собачьим — я догадываюсь: он знает, что история с рыбами пошла по второму кругу; он догадывается, что я по памяти воспроизвожу рисунки из первой «Книги рыб», которую у меня столь безжалостно отобрали. Но вот чего Побджой не знает, так это того, почему я их рисую. Чего Побджой не знает, так это того, что я собираюсь написать: хронику жизни, запечатлённую кровью.
IV
Прежде чем приняться за неё, я спросил Короля: «Как бы мне лучше начать столь величественные анналы? Воспеть истоки, написав новую Книгу Бытия? Воспеть рыб и человека, обречённого судьбою стать ссыльным каторжником, который когда-то, давным-давно покинул страну англичан и прибыл в страну Ван-Димена, в эту островную тюрьму, а также поведать о том, сколь велики были в этой земле, у этого моря его страдания, насланные богами, коих давно полагали мёртвыми, страдания человека, чьи преступления взывали к возмездию, воздаянию той же монетой?»
Нет. Я догадался, что Король посчитает за лучшее просто намазать краскою пальцы и замарать их отпечатками все страницы; такая пачкотня представляется ему куда предпочтительнее подобной чепухи, ибо кому в здравом уме придёт в голову лишний раз воспевать здешнюю страну?
Король знает столь же хорошо, как и я, — а может, и лучше, — что живущие в этой стране людишки будут гораздо более счастливы, если тоскливые песни и образы Старого Света продолжат снедать их души, если опять и опять повторится унылая байка, которую я сто раз слышал с тех пор, как мне крупно не повезло в Бристольском суде: вина доказана, и ты должен её искупить, и ты всех менее… и вот увидите, как всё новые певцы и всё новые художники станут нести ту же чепуху, что и тот бристольский судья
в чёрном парике. И ещё долго после того, как сии решётки падут, они будут воспевать их и воспроизводить на своих полотнах и обрекут на вечное заключение и вас, и ваших близких, и ваших потомков, — с радостью припевая и подрисовывая:
Ричард Флэнаган – известный австралийский писатель, удостоенный Букеровской премии 2014 года за роман «Узкая дорога на дальний север». Истории, которые он рассказывает со страниц своих книг, поражают не только глубиной, но и реалистичностью. «В 1991 году, когда работал над своим первым романом, я получил предложение от величайшего афериста Австралии и корпоративного преступника Джона Фридриха: написать от его лица мемуары за шесть недель» – так начинает рассказ о своей скандальной новинке лауреат Букеровской премии Ричард Флэнаган. «Первое лицо» – это уникальная вещь в жанре автофикшен, где писатель мастерски показывает жизнь людей, которых можно смело назвать сливками общества.
Именно благодаря этой книге о Флэнагане заговорили как о звезде современной прозы. Он рассказал историю человека, оказавшегося в страшной ситуации – в плену реки. В этот момент смертельной опасности перед мысленным взором героя возникают картины из прошлого: семья, туземцы, деревня с мелкими хижинами, похищенные женщины, плавучие тюрьмы, звери, птицы. Они все кружатся, обступая его в воде. И он плывет по реке. Вот только куда?
1850-е годы. Далекие земли Тасмании объяты пожаром колонизации. Последние из свирепых племен, так долго сражавшихся с белыми, на грани вымирания. Несчастная сирота Матинна оказывается в семье Джейн и Джона Франклин. Супруги уверены, что им удастся сделать из дикарки настоящую леди – строгая дисциплина, несомненно, должна помочь им. А тем временем Чарльз Диккенс теряет голову от молоденькой актрисы. И ни девять детей, ни жена – ничто не может помешать писателю отдаться новому чувству. Отныне желание правит жизнями этих людей.
В этом удивительном романе, который Э.С. Грейлинг, член жюри Букеровской премии 2014 года, назвал шедевром, Флэнаган расскажет о судьбе австралийских военнопленных, брошенных на строительство печально известной Дороги смерти. Дороги, забравшей жизни десятков тысяч людей, погибших в нечеловеческих условиях вдали от дома. Но это не просто рассказ о трагических временах – это история любви, смирения и отваги. Это книга о том, что может сделать человек, поверивший, что шанс на будущее все еще есть.
Что бы вы сделали, если бы однажды проснулись и обнаружили, что стали самым разыскиваемым человеком в стране? Джина Дэвис жила обычной жизнью, ходила на работу, мечтала о собственном доме. Но все это было до встречи с Тариком. Загадочный незнакомец, ночь, проведенная вместе, пробуждение – и вот она уже пособница террориста. В одно мгновение Джина теряет и друзей, и близких. Однако шанс выпутаться из столь сложной ситуации у нее все еще есть. Вот только как им воспользоваться, если окружающие уже вынесли ей смертный приговор?
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
Долгожданное продолжение любимого абсолютно всеми читательницами страны бестселлера Елены Колиной «Дневник новой русской»! Тонкая ироничная история о сокровенных проблемах молодой петербурженки, подкупающая искренностью и особым взглядом на происходящее.
Контракт, заключенный Дженнингсом с “Ретрик Констракшн”, включал в себя несколько очень любопытных пунктов, с последствиями которых ему теперь пришлось столкнуться. Полностью стертые воспоминания, относящиеся к двум годам службы, и “замена предусмотренного контрактом денежного вознаграждения на какие-либо предметы и материалы, лично отобранные второй стороной” (т.е. работником). Но что же могло заставить человека, находящегося в здравом уме, отказаться от солидного денежного вознаграждения и заменить его кодовым ключом от непонятно какой двери, обрывком билета, депозитной квитанцией за какой-то “пакет”, куском проволоки, половинкой покерной фишки, полоской зеленой материи и автобусным жетоном? И каково же оказывается удивление Дженнингса, когда один за другим перечисленные предметы становятся для него жизненно важными и ведут к желаемой цели — получить от компании Ретрика полный расчет.© fantlab.ru.
История умственно отсталого юноши, рассказанная им самим на страницах этой книги, является воплощением мифа об «американской мечте» и одновременно острой сатирой на американское общество второй половины XX века.
За свой роман "Бесчестье" южноафриканец Кутзее был удостоен Букеровской премии - 1999. Сюжет книги, как всегда у Кутзее, закручен и головокружителен. 52-летний профессор Кейптаунского университета, обвиняемый в домогательстве к студентке, его дочь, подвергающаяся насилию со стороны негров-аборигенов, и сочиняемая профессором опера о Байроне и итальянской возлюбленной великого поэта, с которой главный герой отождествляет себя… Жизнь сумбурна и ужасна, и только искусство способно разрешить любые конфликты и проблемы.