Книга птиц Восточной Африки - [8]
И вот парадокс: мистер Малик лжет, потому что он — самый честный человек на весь свой «Асади-клуб».
6
Пурпурная камышница
Клубная жизнь в Африке уже не та, что прежде. Раньше мужчина — белый — проводил в клубе половину жизни. В северной части города это был клуб «Матайга», в южной — «Карен». Каждый вечер после работы и по выходным со своей мемсаиб (а в каникулы с детьми, вернувшимися из Англии) мужчина шел в клуб — второй дом для тех, кто не хочет сиднем сидеть в четырех стенах. Но теперь по некоторым причинам в Африке не так много белых — мемсаиб и того меньше, — и пусть по нынешним временам в клубы «Матайга» и «Карен» может вступить всякий, хоть черный, хоть белый (ну, не то чтобы всякий, но вы понимаете, о чем я), клубы все равно совсем не те, что когда-то.
Потому что дела там больше не делаются. Они делаются в Сити, в безликом белом здании с темными стеклами, у входа в которое торчат два здоровенных детины в тесных, расшитых галуном униформах и черных очках. Они стоят неподвижно, чуть заметно кивая немногочисленным избранным, которых знают и пропускают внутрь, а прочих решительно игнорируют. Кого они впускают? Очень богатых, очень влиятельных и красоток. И что такое после этого «Асади-клуб»? Весьма и весьма неплохое местечко.
Именно сюда идут не белые, не черные, а смуглые мужчины, именно сюда они шли, едва приехав в Африку из Индии, чтобы помогать белым мужчинам строить железные дороги, а после — основывать колонию. Сюда они ходят по сей день. В «Асади-клубе», основанном в 1903 году под девизом Spero meliora,[3] кипит жизнь. Каждый будний вечер стоянка забита сверкающими «мерседесами» и БМВ. Зеленое сукно четырех бильярдных столов (в «Матайге», увы, осталось всего два) пестрит белыми и красными шарами; пустые бокалы обмениваются у барной стойки на полные с той быстротой, на какую только способны бармены. Дед мистера Малика был одним из основателей «Асади-клуба», отец почти сорок лет — его секретарем, а для самого мистера Малика после смерти жены клуб сделался вторым домом. Здесь всегда обменивались новостями и сплетнями, и именно сюда после целого дня безуспешных попыток выкинуть из головы Гарри Хана направился мистер Малик, дабы выяснить об этом человеке все что можно. Патель наверняка будет в курсе. Или Гопес. Те действительно оказались в курсе, но, узнав все, что хотел, мистер Малик попутно вляпался в дурацкую историю с хагедашами.
— Ерунда! — воскликнул мистер Гопес.
Мистер Малик, держа в руке запотевший бокал холодного «Таскера», сел в кресло и потянулся за попкорном с чилли.
— Чушь собачья.
Мистер Гопес читал «Ивнинг ньюс».
— Ну уж, А. Б., ну уж, — донеслось с другой стороны стола бормотание мистера Пателя.
— Нет, правда. — Мистер Гопес шлепнул газету на стол и взял свой бокал. — Не понимаю, откуда они это взяли?
Мистер Патель улыбнулся в приятнейшем предвкушении очередного спора. Осталось понять о чем. Об очередном высказывании президента (непременно чушь), очередной газетной передовице (почти непременно чушь), какой-нибудь зарубежной новости (обычно из жизни британской королевской семьи и, как правило, чушь)? Или — ведь сегодня среда — о колонке «Птицы одного полета» (бывает, что чушь, но редко)? Мистер Патель взял брошенную газету и сразу наткнулся на короткую заметку в нижней части страницы. Оказывается, датские ученые, исследовав пищеварительный тракт человека, обнаружили, что за сутки тот испускает газы в среднем сто двадцать три раза.
— Понятно теперь? — возмущенно вопросил мистер Гопес. — Чушь. Бредятина. Так пердеть невозможно — даже после бобов с карри моей дорогой тещи.
— Ну-у, — протянул мистер Патель, — я даже не знаю.
За долгие годы знакомства с А. Б. Гопесом мистер Патель выяснил, что эти простые слова — верный способ заключить пари. С чувством, похожим на то, что испытывает в мышеловке кусочек сыра, заслышав далекий писк, он ждал, когда его друг произнесет следующую фразу.
— Не знаешь? — Пара довольно-таки внушительных бровей взметнулась к потолку. — Не знаешь?! А ты пораскинь мозгами. Сто раз! Да во всем человеке столько воздуха нет! К концу дня будешь как выжатый лимон. Верно, Малик?
Мистер Малик пил уже вторую бутылку «Таскера» и успел ощутить некоторое вольнодумство. Полагалось ответить: «Хм-м». Вместо этого получилось: «Хм-м?»
— То есть?
— Все не совсем так, А. Б. Насколько я понимаю, газы не содержатся внутри, а вырабатываются организмом.
— Вот именно! — выкрикнул мистер Патель. — А я вам о чем? И потом, кто их знает, как у них все устроено, у этих датчан? О чем, спрашивается, мы говорим, о полноценном выхлопе? Или о жалком микроскопическом датском деликатесе?
— Допустим, о чем-то среднем, стандартном. Но чтобы больше ста раз на дню? Чушь и враки.
Именно этого момента и ждал мистер Патель.
— А я утверждаю, что не враки.
Мистер Гопес поставил бокал на стол и обратил к мистеру Малику взгляд, говоривший: наш друг — болван. Имбецил. Мистер Гопес молча отпил виски с содовой. Надо все-таки попробовать вправить мозги несчастному придурку.
— Патель, старина, подумай головой. В сутках двадцать четыре часа. Сто двадцать три раза — это больше чем пять раз в час, чаще, чем раз в двенадцать минут. Немыслимо. Противоречит здравому смыслу.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881 - 1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В десятый том Собрания сочинений вошли стихотворения С. Цвейга, исторические миниатюры из цикла «Звездные часы человечества», ранее не публиковавшиеся на русском языке, статьи, очерки, эссе и роман «Кристина Хофленер».
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В восьмой том Собрания сочинений вошли произведения: «Мария Стюарт» — романизированная биография несчастной шотландской королевы и «Вчерашний мир» — воспоминания, в которых С. Цвейг рисует широкую панораму политической и культурной жизни Европы конца XIX — первой половины XX века.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.