Книга птиц Восточной Африки - [6]

— Валяй, старина, пользуйся.

Малик заглянул в умывальную сумочку Хана — атласную, стильную, с надписью «Пан-Ам», — взял тюбик, выдавил пасту на щетку и принялся тереть зубья. Хм-м, какая странная — не мятная. Он потер еще. Совсем странно — не пенится, жирная. Через секунду мистер Малик уже припал к раковине — рот горел огнем — и отплевывался что было сил. Гарри Хан у своей раковины тоже согнулся пополам, но не от боли, а от хохота: выяснилось, что Малик взял не пасту, а мазь от микоза стопы, которую Хан накладывал три раза в день. Это привлекло внимание ребят, и веселье стало всеобщим. Что, в свою очередь, привлекло внимание экономки. Она потащила бедного Малика в амбулаторию, где его заставили полоскать рот медицинским спиртом и на всякий случай вкатили мощную дозу ипекакуаны.

Как думаете, Гарри Хан нарочно так поступил? Он клялся, что нет, и экономке, и педсовету. Но это, в сущности, не имело значения: все мальчишки считали, что нарочно, и говорили: классный прикол.

Еще была история с крикетом. Мистер Малик его обожал, но играть ни черта не умел. Руки не оттуда росли. Как он однажды признался Хану, крикетная бита у него в руках начинала жить собственной жизнью, причем задавшись единственной целью: ни в коем случае не попасть по мячу, но исколотить все окрестные пни и как следует наподдавать самому Малику. Мяч Малик бросал как девчонка, а его любимым местом на крикетном поле были ступеньки павильона, где он сидел с блокнотом на коленях и записывал счет. Это он умел как никто. Аккуратненькие бледно-голубые линейки, хорошенькие маленькие значочки. В общем, он безмерно удивился, когда, проучившись всего три недели, увидел на доске объявлений свою фамилию в списке крикетной команды колледжа. Два дня прошли в мучительных переживаниях, а после мистер Малик набрался смелости и спросил капитана о причинах такого выбора.

— А, Малик! Слышал про тебя, слышал. Говорят, в старой школе играл лучше всех? Рад, что теперь ты с нами.

— Нет, капитан, я…

— Ладно, ладно, Малик, не скромничай. Хан мне про тебя рассказал. Ты для нас — самое то.

— Но я…

— Да не бойся ты! После лета все мы малек не в форме. Это ерунда. Давай-ка, подгребай завтра на поле, посмотрим, что ты за фрукт.

Назавтра после тренировки капитан заверил Малика, что нисколько не сердится. Но очень, очень расстроен. Есть только один способ научиться хорошо играть в крикет, Малик: не врать, не хвастать и ничего из себя не изображать. Это по определению. Но он и правда не сердится. А то, что Малику целую неделю придется оставаться на два часа после занятий, вовсе не наказание, а урок на будущее. Он ведь все понимает, да? Мистер Малик кивнул: да. И, поразмыслив, решил не просить, чтобы на игре ему позволили записывать счет в тетрадку.

И наконец, прозвище. Гарри Хан мастерски их придумывал. Еще не кончился первый семестр, а все учителя уже получили от него новые имена, смешные и на редкость прилипчивые. Директор школы мистер Гопал, ранее — и для учителей, и для учеников — обыкновенный Дир, превратился в Гопу (что особенно забавно, если вы понимаете суахили).

Пракеш Кадка, с детства высокий и тощий, всегда был Аистом, но с легкой руки Гарри Хана трансформировался в Долбалу, и в школе появилась глупая игра: разбегаться при его появлении с криками: «Атас, а то Долбала задолбает!» Безобидный добряк Пракеш очень этому огорчался. Что же касается мистера Малика, то он вдруг обнаружил, что стал Домкратом.

На первый взгляд Домкрат — кличка вполне нейтральная. Довольно легко произносится, не имеет дурацких ассоциаций, а также издевательских или скатологических рифм. Даже тот, кто владеет суахили свободно, не найдет в Домкрате скрытого смысла. Однако смысл был, и мистер Малик за долгие школьные годы успел свое прозвище возненавидеть. Он просто мечтал от него избавиться и, в частности, поэтому так радовался отъезду в Лондон. Через три с половиной года, вернувшись в Кению, он с облегчением узнал, что Гарри Хан покинул Найроби и ненавистная кличка уехала вместе с ним. Но вот теперь Гарри Хан вернулся.

5 Краснобрюхая древесная утка

— Малик! Сколько лет, сколько зим! Давненько не виделись. Давнее-е-енько.

Мистер Малик, не зная, что еще делать, улыбнулся.

— Ха, узнаю друга — как обычно, пришел последним. Только не говори, что по дороге любовался видами.

Мистер Малик любовался чем угодно, только не видами. Благодаря перевернувшейся матату[2] на Лангата-роуд.

Гарри повернулся к друзьям-туристам:

— Ну, кто был прав? Гарри — или, как всегда, Гарри? Велли-роуд, вот где надо ездить. Кстати, Малик, ты пропустил кое-что интересненькое.

— Опять забыл, Гарри, как она называется? — спросил турист с бородой.

— Как, Роз? — в свою очередь спросил Гарри.

Роз Мбиква обернулась.

— Красный кардинал, мистер Малик, — сказала она с легким акцентом, который ему так нравился. — Самец. Жаль, вы не видели.

— Да, — подтвердил Гарри, — настоящий красавец.

И опять мистер Малик улыбнулся. Он так давно мечтал посмотреть на красного кардинала, маленькую птичку необыкновенной расцветки. Ладно, в другой раз. Зато, о счастье, Гарри Хан, похоже, забыл о «Домкрате».