Книга попугая - [77]

Стал он казаться животным изумительной формы и зверем редкостного облика, ибо под синим небом никто и никогда не видал синего животного, никто не слыхивал о звере в синем облачении. Когда звери увидали его, все они перестали повиноваться льву и принесли присягу на верность шакалу, так что и лев и слон повиновались ему, и тигр и барс подчинились ему. Странный случай! Синяя одежда, которая бывает причиной горя, стала для него поводом к радости. Синее одеяние — причина скорби — для него вызвала веселье».

Небо — старая ведьма, мой друг Нахшаби,

И умеет прекрасно оно колдовать.

Иногда может зелье от яда помочь,

Иногда же и яд может зельем нам стать.

Шакал хотел, чтобы никто не знал его тайны и никому не удалось бы выведать его секрет. Он постоянно держал возле себя слабых животных, а сильных зверей к себе не подпускал. Во время аудиенции в первом ряду стояли лисица и шакал, во втором — газель и лось, в третьем — волк и барс, в четвертом — тигр и леопард, а в пятом — лев и слон. Всякий раз, когда шакалы начинали лаять, лаял и эмир, каждый раз, когда они выли, выл и царь, не отставая от своих родичей. Так прошло много времени, пролетело много дней, шакал впал в самообольщение и решил, что он прочно сидит на царстве, что государство у него в полном подчинении. Начал он притеснять лисиц и шакалов, начал отдалять от себя своих родичей, перестал подпускать их к себе и приблизил свирепых хищников. Не устремлял он взора на конец дела, не думал он о том, что оно кончится, и не знал, что мудрым и разумным человеком называют того, кто смотрит в будущее и сегодня устремляет взор на завтра».

Счастлив всегда осторожный, мой друг,

Взгляд это с легкостью твой проследит…

Все на «сегодня» стремятся смотреть.

Счастлив же тот, кто на «завтра» глядит.

«Как-то ночью вдали завыл шакал, подала голос из своего угла и лисица, эмир тоже, в согласии с ними, принялся выть, начал лаять в единодушии с ними. Свирепые хищники, находившиеся возле него, услыхав этот голос, поняли, кто он такой, и узнали, что он собою представляет. Устыдились они слабости своего царя, застыдились своего неразумия: „Как мы могли переносить такой позор? Как могло постигнуть нас такое унижение?“

Они хотели схватить его и наказать по заслугам, но синий шакал бежал и бросился под защиту шакалов, живших далеко от того места».

Почет не имеет цены в этом мире,

Лишь разум поистине ценен, мой друг,

Ведь знатный вельможа в расшитом тюрбане

В минуту унижен бывает судьбой.

«Шакалы сказали: „Слыхали мы, что ты стал могучим и что все звери повинуются твоим приказаниям“.

Шакал рассказал им свою историю, подробно изложил, что с ним случилось. Они раскрыли уста упрека и молвили: „Ты не был достоин того счастья, которое пришло к тебе; было поручено тебе неподходящее дело. Как жаль, что не знал ты его цены! Как печально, что не ведал ты его ценности! Ты сам опозорил и опорочил себя и лишился царства и государства. Твоя история точь-в-точь похожа на следующее происшествие.

Жил-был некогда один купец, который от натиска превратностей судьбы и от избытка непрерывных бедствий попал в нужду, после счастья познал несчастье. Хозяин впал в отчаяние от нужды, а осел его, не получая пищи, дошел до полного истощения. Купец был человеком разумным и остроумным, добыл он львиную шкуру, стал по ночам одевать ее на осла и выпускать его в чужие поля и сады. При этом он говорил ослу: „Если покажется сторож, ты выпрямись, устремись на него и веди себя, как то подобает твоей одежде. Только голоса смотри не подавай и не кричи, дабы покров твоей тайны не разорвался и происхождение твое оставалось сокрытым“.

Осел так и поступал, оставлял других в дураках и ел зерна вволю“».

Нахшаби, очень просто людей обмануть

И нетрудно разумным до цели дойти.

Знай, мой милый, что часто пустой дуралей

Даже умных сумеет легко провести.

«„Некоторое время осел ходил по чужим полям и вскоре стал жирным и толстым. Хозяева полей и садов принимали его за льва и покидали свои поля и сады. Как-то ночью забрался он в сад. Сторожа, страшась его когтей, забрались на дерево, но в это время где-то в стороне заревел осел. Осел купца, по своему ослиному тупоумию, тоже начал реветь, издал мерзкий крик и раскрыл тайну: самый противный голос — это голос осла!“»

Впрок одежда чужая не может пойти,

Недостойный почета вовек не найдет.

Если львиную шкуру наденет осел,

За свирепого льва все же он не сойдет.

«„Сторожа по этому мерзкому крику и отвратительному реву поняли, кто он такой, догадались, что он собой представляет. Они слезли вниз, привязали его к тому же самому дереву и принялись колотить и избивать его. Так его голос открыл его происхождение и выдал его тайну“».

Нахшаби, все пороки от предков идут,

Слава ложная впрок никогда не пойдет.

Ты и сам понимаешь, что серый мужик

Речью грубою грубость свою выдает.

«О хозяйка, всякий и каждый постепенно выдаст свое происхождение, понемногу раскроет свою истинную сущность. „Из каждого сосуда просачивается то, что в нем есть“, — гласит поговорка. Если твоя цель и намерение — выяснить, благороден ли он или низок, установить, славного он происхождения или презренного, то сейчас же вставай, иди к нему в дом, взгляни на него оком изучения и взором испытания, и из его же собственных поступков станет видно, из его жестов выяснится, кто он; из всех его поз станет очевидным, что он».