Книга попугая - [56]

как она влюбилась в юношу Ночь двадцать первая

Когда золотой щит-солнце снесли в оружейную палату запада и достали из арсенала востока серебряный меч-месяц, Худжасте, лицо которой напоминало щит солнца, а нос — меч месяца, пришла просить у попугая разрешение и сказала: «О ты, почтенный доступом в заповедную ограду чистоты и постоянно пребывающий в обители верности! Меня так терзают передовые посты разлуки, что щит терпения выпал у меня из рук, так мучает авангард страсти, что я выронила меч спокойствия. Я была уверена, что разум твой распутает мои заботы, рассудительность твоя прогонит мои печали, но твоя бесполезная хитрость только стала причиной увеличения забот, твоя пресная сметливость только является поводом для возрастания моих печалей.

Меня терзает горе,

Покой сокрылся мой.

О попугай, если ты в таком затруднении не можешь помочь другу, когда же сможешь ты помочь ему? Если в такой беде не протянешь руки знакомому, то когда же вообще протянешь ее? В покойные дни я найду сколько угодно друзей, в счастливое время увижу сколько угодно помощников. У кого обилен стол, у того много и братьев!»

Где тот, Нахшаби, кто нам в горе поможет?

Коль скоро ты счастлив, друзьям ты не верь.

Для горестных дней надо друга найти нам,

В веселые дни ты их с сотни найдешь.

«О Худжасте, — ответил попугай. — Тебя стрела этой беды поразила в душу, а меня — в грудь; тебе шип этой заботы впился в ногу, а мне — в глаз. Пока сердце твое не избавится от этой работы, и мое сердце не может от нее избавиться. Пока твоя грудь не перестанет терзаться этими мыслями, и моя грудь не перестанет терзаться ими. Я теперь говорю в сотый раз — ступай к своему другу, добейся скорее своей цели, а если, чего не дай бог, эта тайна твоя откроется, это дело выйдет наружу, то я уже надумал, как отвратить такую напасть, нашел, чем помочь в таком деле, и ты благодаря наставлениям и поучениям моим так же спасешься от позора и несчастья, как благодаря поучениям и наставлениям шакала спаслась жена царевича». — «А как это было?» — спросила Худжасте.

«Говорят, — ответил попугай, — что некогда у царя Бенареса[112]был сын, безобразный лицом, скверного образа жизни, отличавшийся грязными привычками и неповоротливым умом, чрезвычайно глупый и испорченный. От чрезмерной глупости он считал за одно и сладость меда, и горечь колоквинта[113], от крайнего неразумия не отличал грохота молота, ударяющего по наковальне, от звуков арфы».

Поистине, неразумие — это такая болезнь, которую не сумеет излечить наилучший врач; неразумие — такой недуг, которого не исцелит и наиопытнейший лекарь. Иисус, мир да будет с ним, который излечивал даже заболевших смертью, говорит: «Я по воле божьей воскрешаю мертвых, умерших сто лет тому назад; по господнему соизволению делаю зрячими слепорожденных, но и одного глупца я не могу сделать разумным».

Нахшаби, величайшее бедствие — глупость,

Моря этого кто мог бы дно увидать?

В этом мире для всех, кто рожден от Адама,

Ты не сможешь страшнее беды отыскать.

«И просватали для этого сына некую царевну, исполнили все свадебные обычаи и соединили дива с пери[114], связали ифрита[115]с человеком, с тем что, быть может, от близости и соседства этой супруги в нем появится дух зрелости, от общения и связи с этой женщиной он приобретет рассудительность.

Женщина эта по красоте и изяществу была достопримечательностью своего времени, по рассудительности и сообразительности была редкостью своей эпохи, и хотя и принадлежала к числу обитателей гарема, но хорошо знала музыку и музыкальную науку и прекрасно разбиралась в основах ладов и мелодий».

Музыку ты изучай, Нахшаби,

Лечит она все живые сердца.

Все же не все постигают ее,

Тешит она лишь живые сердца!

«Однажды ночью под стеной айвана[116]какой-то юноша наигрывал мелодии и наигрыши, распевал песни и напевы. Всякий, кто слышал эти напевы, лишался чувств, как курильщик опиума; всякий, кто внимал этим мелодиям, терял рассудок».

Поистине, прекрасный напев притягивает товар разума, чарующая сердце мелодия привлекает весь скарб рассудка!

Дивная в музыке сила сокрыта,

Ноги она заставляет плясать.

Разум уносят прекрасные звуки,

Может ли ум против них устоять?!

«Услышав этот голос, жена царевича всем телом влюбилась в звук его, всем существом своим привязалась к нему и начала говорить про себя: „Если нужно расстаться с терпением и покоем, то не иначе, как для обладателя этого голоса; если нужно бросить разум и рассудок, то ни для кого другого, кроме этого певца“.

Гонимая любовью и сокрытой в душе страстью, сошла она вниз и увидела человека некрасивого и немногоречивого, грязного и неученого. Сказала она: „О юноша, хотя ты мне и не пара и я для тебя не подхожу, но я томлюсь в цепях глупого мужа, пленена неразумным супругом. Нельзя ли устроить так, чтобы ты освободил меня от этого позора, избавил от его общества и некоторое время держал бы у себя, ибо дружба с собакой лучше, чем дружба с дураком, дружба с обезьяной лучше, чем дружба с глупцом“. — „Прекрасно“, — ответил юноша.

Кто не желал бы, чтоб ты его стала душой!

Пошли они вместе и, пройдя несколько миль, дошли до глубокой реки. Юноша сказал: „Я искусный пловец и в плавании не имею себе равных. Если прикажешь, я сначала переправлю на ту сторону все, что у тебя есть тяжелого, а потом переправлю и тебя саму“. — „Прекрасно“, — ответила девушка.